Симфония проклятых
Шрифт:
— Забежал в гальюн, — шепотом ответил Дуайр.
— Ты готов работать? — спросил капитан Рио.
Дуайр кивнул.
Капитан окинул всех, кто находился на мостике, внимательным взглядом и повернулся к брату.
— Бери с собой мистера Дуайра и мистера Форда, покатайтесь на катере. Если там кто-нибудь остался в живых, кому мы можем заплатить, сообщите по радио. Если нет, просто заберите груз.
Мигель нахмурился.
— Мы могли бы взять полдюжины парней…
— Делай, что я говорю, братишка. Быстро и очень тихо. Я хочу знать,
Тори почувствовала, как у нее отчаянно забилось сердце.
— Я с ними.
Братья Рио уставились на нее с таким презрительным видом, какой умеют напускать на себя только мужчины, и, глядя на них, Тори поняла, что сама идея представляется им абсурдной. На лице Джоша появилось совсем другое выражение — она увидела, что удивила его и он рассматривает ее как загадку, которую никак не может разрешить. Впрочем, после сегодняшних событий это чувство было взаимным.
Тори вздохнула и повернулась к Гейбу. Она надеялась, что капитан сумеет так же легко понять выражение ее лица, как она — его, и увидит в ее глазах послание, направленное только ему: «Я пережила вещи более страшные, чем стрельба, и меня не так просто испугать».
Впрочем, Тори понимала, что им предстояло разобраться с весьма непростой ситуацией и дискуссию касательно взглядов на роль женщин придется отложить до поры, когда их работа, а возможно, и жизнь не будут подвергаться опасности.
— Насколько я понимаю, ответ «нет», — сказала она.
Гейб кивнул брату.
— Отправляйтесь.
Дуайр открыл перед Мигелем дверь и поспешил за ним, так что Джошу пришлось быстро придержать ее, чтобы она не захлопнулась. Он оглянулся на Тори, и в его глазах она прочитала обещание длинного серьезного разговора, когда он вернется. Опасные мужчины всегда были ее проклятием.
Когда-нибудь это прикончит ее.
13
Три года назад
В ушах у нее все еще стоял шум, когда она шла на север, в сторону Таймс-сквер, прижимаясь к домам, отворачиваясь от людей, которые метались как безумные, узнав о взрыве на платформе. Она хотела сесть в метро, но электрички перестали ходить, когда стало известно, что произошло на вокзале.
Она шла по тротуару, не в силах справиться с дрожью, в ужасе от того, что Тед может оказаться где-то поблизости. Если он увидит ее, всему конец. Он узнает, что она не села в поезд.
Поезд.
«О господи».
Она почувствовала, как горит кожа на лице, и испугалась, что горячий воздух от взрыва обжег его. Полиция и работники транспорта поспешили вниз по лестнице, когда взрыв сбил ее с ног, за ними спустились обычные горожане, готовые оказать помощь тем, кто пострадал. Будь она мужчиной, копы обратили бы на нее более пристальное внимание, но, когда негр в дорогом костюме и с модной стрижкой и белый парень с дредами, который играл на гитаре рядом с билетной кассой, помогли ей подняться наверх, никто не посмотрел на
Когда начали прибывать машины «скорой помощи» и пожарные, а служащие вокзала занялись столпившимися зеваками, заставляя их отойти от места взрыва, ей ничего не стоило незаметно ускользнуть со станции.
Гитарист с дредами помог ей с чемоданом, который теперь, когда она быстро шагала на север, мерно колотил ее по ноге. Головокружительное удивление собственной смелостью пронзило ее, точно электрическим разрядом.
В каком бы месте ни находился Тед, он не знает, где она сейчас.
Она свободна, и нужно, чтобы так было и дальше.
Добравшись до Таймс-сквер, она осознала, что сделала задуманное. Тед стал ее прошлым, и она изо всех сил старалась не показывать своего ликования. Вокруг только и говорили, что о взрыве в центре города, предполагали теракт, и настроение было мрачным. Она не хотела, чтобы кто-нибудь подумал, будто она веселится по поводу случившегося на вокзале.
Пока она шла, небо над Манхэттеном начало проясняться. Происходящее казалось ей слишком безупречным, как будто она очутилась внутри фильма и сейчас заиграет музыка. Словно ей все это снится. Впрочем, голубые разрывы на сером небе были самыми настоящими, и тротуар у нее под ногами, и тяжелый чемодан в руке.
Но жуткий груз, который давил ей на плечи много лет, исчез.
Завывали сирены машин спасательных служб, спешащих в южную часть города. Автобус остановился на перекрестке Бродвея и Седьмой авеню, пропуская пожарные и полицейские автомобили. Звук сирен оглушал. Так бывало в детстве, когда она сидела и смотрела на проходящий мимо рождественский парад.
Она перебралась на другую сторону между машинами, мчащимися к месту катастрофы. На углу Сорок четвертой улицы находился потрясающе красивый отель «Миллениум Бродвей», огромное сооружение из стекла, стали и мрамора. Швейцар и таксист с мрачным видом обсуждали последние новости, высказывая вслух предположение, что это, возможно, продолжение одиннадцатого сентября. Они не посмотрели в ее сторону, когда она прошла мимо, сама открыла дверь, направилась прямо к лифтам и поехала на седьмой этаж. Она боялась записывать что-нибудь на бумаге, потому затвердила номер комнаты и много дней боялась забыть его.
Но она его помнила — 719.
Она постучала так тихо, что тот, кто находился внутри, вполне мог и не услышать.
Но он открыл через несколько секунд, и, увидев его, она испытала разочарование. Джордж соврал ей. Фотографию, которую он отправил ей, наверняка сделали лет пять назад. Лысеющий мужчина на пороге семьсот девятнадцатого номера весил фунтов на двадцать больше, чем тот, что на снимке.
Но в следующее мгновение он улыбнулся, и в его глазах вспыхнула такая радость, что она тут же простила его. Если говорить о лжи, эта была совсем незначительной, и, скорее всего, он обманывал не столько ее, сколько самого себя.