Симул Бонум
Шрифт:
С Петровичем интересно спорить. Он вызов сам по себе, на бессознательном. В Москву на профильную выставку приехал в соломенной чумацкой шляпе. Хорошо, выставка была летом. Почти уверен, мы бы увидели эту шляпу-символ свободы самовыражения даже зимой. Не менее эмоционально содержательными, чем наша дружба, были выезды и пешие выходы на рыбалку вдвоём. В отсутствии близких слетала шелуха лет и можно было позволить себе наплевать на авторитет и выпить лишнего. Выспаться на солнышке, и вспомнить. Кого? Да авторитет.
Рассказ о Доме вызвал ассоциацию с драгоценным
Сад – великолепные сливы, вишни, груши – сами деревья тоже хороши, но их немного. Огород – слава Хозяйке! Царит помидор в разнообразии от зелёного до чёрного. Краснеют от смущения, что их не так много и раздуваются от гордости величиной перцы, скромничает под землёй (и правильно делает) мелкая картошка.
В такой огранке Дом радует глаза даже совершенно посторонних прохожих. Им невдомёк, что всё это выстроено, выстрадано обитателями Дома на берегу болота.
Как Санкт Петербург.
"Величие всякого ремесла, быть может, прежде всего в том и состоит, что оно объединяет людей: Единственная настоящая роскошь – это роскошь человеческого общения. Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму. И запираемся в одиночестве, и все наши богатства – прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить."
Антуан де Сент Экзюпери. Писатель-лётчик.
Искать в других продолжение себя – это форма общения или его цель? Характеризуя человека, мы сплетничали или обменялись мнениями? Ответ простой – если человек тебе интересен, ты ищешь сходство, чтобы обмениваться мнениями. Если нет – обмениваешься словами. Если интересно, поедешь, блин, оладьи, сутки – поездом. Как ездим мы. Прочёл в книжке о кошках:
«Котёнок в одиночке не выживет.» Без ласки, без общения. Человек может и выживет, но человеком не станет. Экзюпери писал о нас, живущих в 21-м веке. «Запираемся в одиночестве.» Соседей по лестничной площадке знаем, в лучшем случае, по именам. Конечно, мы придём на помощь в случае пожара или затопления, но вот на Новый год мы не придём. Не принято. Лет двадцать тому было в порядке обязаловки. А теперь застольные песни звучат только из телевизора. Дом собирает своих, интересных посторонних, на кухне первого или, как считают здесь и в Европе, нулевого этажа, сажает за самодельный длинный стол a la King Arthur и поёт про яблоки на снегу. В гостиной первого этажа концерты.
Видеозапись без изображения. Этюд. Своими силами. Смешанный смешной спектакль:
Дед – 70 (лет). С акцентом. Самий страшный зверь на свете это Ужь. Он шипит, ползёт, съедает всё на свете!
Внучка, 5 лет. Самий страшный зверь на свете это Цапл! Уж шипит, ползёт, съедает всё на свете, Цапл Уж клюв! Уж нет.
Дед-70. Самий страшный зверь на свете это Ужь. Он шипит, ползёт, съедает всё на свете! Цапл Ужь клюв! Ужь Цапл попа! Опять шипит, ползёт, съедает всё на свете! Внучка. Самий страшный зверь на свете это Цапл. Уж шипит, ползёт, съедает всё на свете! Цапл Ужь клюв! Цапл клюв попа! Уж цир-ку-ли-рует!
Зрители
Московский Дед- 70 проводил трудяг на работу и взялся наводить порядок в гараже. Или обрезать вишни. Без разницы. Его об этом не просили, просто пожелал оказаться востребованным. Оказался непрошенным – жена объяснила: общение – это искусство! Не лезь, куда не просят. Воробей купается в пыли, человек во внимании окружающих.
«Дед – 70» – заядлый рыболов. Петрович – рыбоед. Все рыбаки и рыбоеды подчиняются законам диалектики. Противоположные полюса притягиваются, это единство! Но есть ещё и борьба противоположностей. Закон единства и борьбы делал каждый выезд на рыбалку ярким событием дня, а то и года.
Дед 70 считал лов рыбы спортом, а рассказы о пойманных когда-то рыбах искусством. Петрович полагал это занятие пустой тратой времени и средств. Рассказы, соответственно – враньём. Что интересно, каждый выезд на рыбалку подтверждал правоту и того, и другого. Бывало много приключений и не было рыбы. Даже напитки забывали дома. Пустая поездка, сказал Петрович, и был прав. А теперь перенесёмся во времени по пространству в тот день
«Рыбалки на прудах» навсегда застрявшем в памяти народной.
Полтора часа езды по загруженным летней суетой дорогам края, и мы подъезжаем к Базе отдыха – домику на берегу бликующего солнечными зайчиками водоёма искусственного происхождения. Зайчики были знаком, который мы не прочли. Мать-природа предупреждала своих неразумных детей. Наше коллективное сознание упорно цеплялось за собственный опыт и опиралось на мнимое превосходство в материальном обеспечении операции под кодовым названием «Убийца толстолобика». Мы повторили ошибку многих военачальников – недооценили противника. Дед 70, на службе планировал десятки операций, но ни одна не проваливалась с таким оглушительным треском.
Как всегда, начало было вполне прогнозируемым. Уплатили Рыбхозу (хозяину водоёма) по 1000 рублей с носа, прошли на отрезок береговой линии № 8. На «пруды» мы приехали брать реванш, то есть, во второй раз. Состав был прежним: Внук, Зять, Петрович, Дед 70.
В этот раз мы основательно подготовились. Вооружились! Мы привезли три беспилотника! Автоматических! Их название и дало имя операции. Сверкающие комплекты трубочек, пружинок, рыболовных крючков против косных провинциальных рыб и Рыбхозов – владельцев базы отдыха.
Прошлым летом рыбалка на этом пруду не задалась. Домой привезли одного- единственного карася. Поймал его Дед-москвич из принципа, доказывая свою квалификацию в этом виде спорта. Но неудачная рыбалка и не могла быть иной, поскольку предпринималась попытка покушения на Удачу с негодными средствами. Так Дед 70 легко объяснил фиаско. И сам исправил положение. Приобрёл в московском социализированном магазине 3 комплекта современных средств поражения в войне за рыбацкое счастье. Хитроумное устройство распыляло в воде комбикорм, простоватый толстолобик всасывал эту муть с таящимися в ней крючками и становился добычей. Теоретически.