Символическая жизнь (сборник)

Юнг Карл Густав

Лекция V

Председательствующий (доктор Джон Риз):

Дамы и господа! Вероятно, вы заметили, что замечания председательствующего с каждой лекцией становились все короче. Вчера профессор Юнг прервался на середине весьма продолжительного рассказа, и я думаю, что все мы хотим, чтобы он его продолжил.

Профессор Юнг:

Дамы и господа! Вы помните, что я начал излагать материал, касающийся того самого сна. Сейчас я нахожусь в середине своего повествования, и еще о многом необходимо поведать. Но в конце вчерашней встречи доктор Крихтон-Миллер попросил меня рассказать о проблеме переноса. Это показалось мне важным, имеющим практический интерес. Когда я анализирую подобный сон и стараюсь делать это с великой осторожностью,

столь глубоко погружаясь в работу, мои коллеги недоумевают по поводу привлечения мною такого обширного материала. Они думают: «Да, это говорит о его усердии и благом намерении что-нибудь сделать с этим сном. Однако какова практическая польза от всех этих параллелей?»

Меня подобные сомнения совершенно не задевают. Но как раз нынче я и сам близок к той проблеме, к которой меня подтолкнула просьба доктора Крихтона-Миллера, упредившего мою собственную попытку. Просьба об обсуждении данного вопроса естественна для любого практикующего врача. Врачи-практики озабочены практическими проблемами, а не теоретическими вопросами; поэтому они всегда проявляют некоторое нетерпение, как только дело касается теоретических разъяснений. И особенно они обеспокоены отчасти занимательными, а отчасти болезненными и даже трагическими проблемами переноса. Окажись у вас немного больше терпения, и вы смогли бы убедиться, что я занимаюсь именно тем самым материалом, с помощью которого можно анализировать перенос. Но так как сам вопрос уже был сформулирован, то, я думаю, следует пойти навстречу вашему пожеланию и рассказать о психологии и лечении переноса. Однако окончательный выбор остается за вами. У меня есть ощущение, что доктор Крихтон-Миллер высказал пожелание большинства. Верно ли мое предположение?

Слушатели: Да.

Профессор Юнг:

Думаю, что вы решили правильно, так как поскольку я собираюсь говорить о переносе, то у меня появляется возможность вернуться к тому, с чего я начал в связи с вышеупомянутым сном. Боюсь, правда, что у нас не хватит времени довести начатое до конца, но думаю, что будет лучше начать с ваших актуальных проблем и действительных трудностей.

Ничто не смогло бы заставить меня заниматься этим тщательно разработанным символизмом и столь внимательным изучением параллелей, не будь я серьезно обеспокоен проблемой переноса. Поэтому при обсуждении проблемы переноса открывается поле для такого рода работы, которую я и пытался описать вам в своей вчерашней лекции. С самого начала я сказал вам, что мои лекции будут не более чем жалким фрагментом. Я попросту не в состоянии за пять вечеров, даже после того, как спрессовал все, что возможно, дать вам более или менее полный конспект того, что я должен рассказать.

Говоря о переносе, необходимо вначале определить само понятие, чтобы было ясно, о чем пойдет речь. Вы знаете, что слово «перенос» изначально введено Фрейдом; из специфически рабочего термина оно постепенно сделалось общеупотребительным среди широкой публики. В обычном разговорном языке под ним подразумевается «прилипчивый», навязчивый тип отношений.

Термин перенос – перевод немецкого слова "Ubertragung, что буквально означает перетащить что-то с одного места на другое. Это слово используется также и в метафорическом смысле для обозначения перевода из одной формы в другую. Поэтому в немецком языке оно синонимично со словом "Ubersetzung, т. е. с переводом.

Психологический процесс переноса является частной формой более общего процесса проекции. Важно свести оба понятия вместе и осознать, что перенос есть частный случай проекции – по крайней мере, так его понимаю я. Разумеется, любой может пользоваться этим термином по своему усмотрению.

Проекция есть общий психологический механизм переноса субъективных содержаний любого рода в объект. Например, когда я говорю: «Цвет этой комнаты желтый», то это проекция, потому что объект сам по себе не желтый; желтый он только для нас. Цвет, как вы знаете, составляет содержание нашего субъективного опыта. То же самое и со звуком, и это – проекция, так как звук сам по себе не существует; звук существует лишь в моей голове, и это психический феномен, явление, которое я проецирую.

Перенос – это обычно процесс, происходящий между двумя людьми, а не между субъектом-человеком и физическим объектом. Процесс проекции, – поскольку субъективные компоненты переносятся

в объект и возникают в нем как присущие ему, объекту, – не является актом волевым; а перенос, как психический акт, субъектом не осознается. Невозможно одновременно осознавать и проецировать, поскольку в этом случае узнаешь, что проецируешь свои собственные компоненты, а следовательно, невозможно локализовать последние в объекте, так как знаешь, что они в действительности принадлежат тебе. В проекции несомненный, очевидный факт, с которым вы сталкиваетесь в объекте, в действительности оборачивается иллюзией, и все же вы предполагаете, что наблюдаемое в объекте не может быть субъективным, что оно объективно существует. Поэтому проекция исключается, когда обнаруживается, что очевидные объективные факты суть реально субъективные содержания. В этом случае данные содержания связываются с особенностями собственной психологии, и их уже больше нельзя относить к объекту.

Порой человек думает, что вполне осознает свои собственные проекции, хотя в действительности это лишь отчасти так. То, что все же не осознается, остается носителем качества, присущего объекту. Это часто происходит в ходе практического анализа. Врач, например, говорит: «Послушайте, вы же просто переносите образ своего отца на этого человека (или на меня)» – и при этом считает, что такого объяснения достаточно, чтобы аннулировать перенос. Данная мера достаточна скорее для врача, но не для пациента. Поскольку в проекции содержится нечто еще, пациент ее сохранит. Она не зависит от его желания: это самовоспроизводящееся явление. Проекция – факт спонтанный, автоматический. Она просто возникает, и все. И этот закон, в сущности, справедлив и для переноса. Если перенос возникает, то он возникает априори. Механизм проекции бессознателен, вот почему осознание факта проекции разрушает ее.

Перенос в прямом смысле есть проекция, совершающаяся между двумя индивидами; как правило, она носит эмоциональный и принудительный компульсивный характер. Сами по себе эмоции в какой-то степени всегда оказываются непроизвольными психическими состояниями, в которых осуществляются целевые установки Эго. Более того, субъект буквально пропитан ими и не в силах отделить их от себя. Одновременно эмоции спроектированы в объект. Поскольку субъект не в силах разрушить канал проекции, то, пользуясь объектом как рычагом, непроизвольные психические состояния управляют самим субъектом.

Эмоции неотделимы от своего носителя, равно как и идеи и мысли. Они идентичны с определенными физическими состояниями и, таким образом, глубоко внедрены в физическую сферу жизнедеятельности человека. Эмоции спроектированных содержаний всегда образуют связь, некоторое динамическое соотношение между субъектом и объектом – это и есть перенос. Очевидно, что по своему характеру эмоциональная связь, или мост, может быть отрицательной или положительной.

Проекция эмоциональных содержаний всегда обладает специфическим влиянием. Эмоции заразительны, вследствие того что коренятся в глубине симпатической системы; отсюда и само слово sympathicus (лат. «сочувственный»). Любой эмоциональный процесс незамедлительно вызывает подобные ему проявления у других людей. Находясь в толпе, движимой эмоцией, невозможно сдержать в себе те же эмоциональные проявления. Представьте, что вы находитесь в стране, языка которой не знаете, и кто-то из находящихся рядом людей пошутил: окружающие смеются, и вы тоже невольно начинаете смеяться, причем самым идиотским образом. Сдержаться очень тяжело. Французские психологи называют это явление «ментальным заражением». Среди ряда замечательных книг на эту тему следует отметить работу Лебона «Толпа. Исследование общественного сознания».

В психотерапии же, даже если врач полностью освободился от эмоциональных содержаний пациента, сам факт наличия у пациента эмоций все же существенно влияет на него. Было бы большой ошибкой считать, что врач может полностью выйти из сферы влияния пациента. Большее, на что врач может рассчитывать, – это осознать, что подвергается воздействию. Если он этого не замечает, то находится слишком далеко от пациента и в этом случае не достигнет цели лечения, поскольку принимать эмоции больного и реагировать на них – в известном смысле врачебный долг. По этой причине я отказался укладывать пациента на кушетку и садиться рядом. Я усаживаю его перед собой и разговариваю с ним так, как обычно говорят два нормальных человека; здесь я выражаю себя полностью и реагирую без ограничений.