Символы распада
Шрифт:
Они перешли на «ты», даже не заметив, как это получилось.
— Там только один заряд, — усмехнулся Волнов, — я все слышал.
— Нет. Сегодня утром передали сообщение, что найден и второй. Ты потерял все свои деньги, Волнов. У тебя отнимут даже те, которые тебе уже перевели.
— Какие деньги? — испугался подполковник. Первый раз за все время беседы.
— Я иногда работаю на компьютере. Ты ведь знаешь, это очень удобная штука. Мне пришло в голову послать запрос в Москву, чтобы ФСБ проверило несколько коммерческих банков, в которых могли быть твои счета.
— И что?
— Ничего.
— Ты не сказал, как мы переправляли груз. — Волнов начал нервничать, и это чувствовалось по его голосу.
— Вы вывезли его вместе с отходами и спрятали. До условного сигнала. Твои компаньоны готовили проход через границу. Потом вы взяли оба заряда и отправили их на финскую границу, чтобы затем переправить в Финляндию.
— Интересно, — напряженно усмехнулся Волнов. — И что ты хочешь этим сказать?
— Ничего. Если мы нашли и второй заряд, то это значит, что твои деньги из банка уже изъяли, и ты напрасно рассчитываешь их когда-либо получить.
— Какие деньги? — тихо спросил Волнов.
— Те самые. Не нужно уверять меня, что ты убил столько людей и устроил такой спектакль из любви к чистому искусству. Ты ведь умеешь все просчитывать, Волнов. Подумай о том, что я тебе говорю.
— Заткнись, — не выдержав, закричал подполковник. — Я не хочу больше с тобой разговаривать. Не хочу тебя видеть, не хочу тебя слышать.
— А Мукашевича ты убил не потому, что он помогал вам. Он и не подозревал, что грузят в его машину. Просто он мог вспомнить и рассказать, что именно ты помогал погибшим ученым десятого июня, когда они поменялись дежурством с другой парой. Ты ведь стоял около автомобиля, подстраховывая их. Верно?
— Он его раскрутит, — восторженно сказал Земсков в другой комнате, — он его обязательно раскрутит.
— Ты ведь согласился за большие деньги. Волнов, — продолжал Дронго, — за очень большие, верно?
— А ты сколько получаешь, эксперт? Сто долларов? Двести? Мы в прошлом году с женой первый раз в жизни поехали за границу. В Италию. Собирали деньги три года, чтобы купить дешевый тур и отправиться туда, жить в вонючих маленьких номерах, питаться бутербродами и ездить в засранных автобусах. Ты бы видел, как там ведут себя наши. При мне один парень из России купил понравившийся ему автомобиль. Вот так просто вошел в магазин, вынул из кармана пиджака деньги, много денег, и купил автомобиль. Ты бы видел, как они живут. Понимаешь? Они живут по-настоящему, а я облучаюсь в этом Центре. Всю жизнь вкалываю на зарплату, которую мне месяцами не платят. А потом получаю вшивый отель с тараканами. У них женщины носят платья, которые стоят столько, сколько мне за всю жизнь не заработать. Ты это понимаешь?
— Нет, — закричал в ответ Дронго, — твою мать, сукин сын. Я этого не понимаю. Ты из-за своей жадности оставил ребенка Суровцева без отца. Ты будешь на пляжах загорать с нарядно одетой куклой, а
Он вскочил со стула и, глядя на Волнова, сжал кулаки.
— Набить бы тебе морду, сукину сыну, еще раз. За ребят, погибших из-за твоей жадности. Ты ведь им тоже, наверно, деньги предложил. Вот они и согласились. Молодые ребята, тоже месяцами денег не получали. У Суровцева жена сбежала из-за этого в Финляндию. — Дронго вдруг замер. Сел на стул. Закрыл глаза. Помолчал. Потом вдруг сказал: — Черт тебя возьми, Волнов. Вот так можно и не заметить элементарных вещей. Я ведь обязан был вспомнить об этом факте. Обязан. Таких совпадений просто не бывает. Я даже не думал, что и ты всего лишь пешка в этой игре.
— Кончай издеваться, — огрызнулся Волнов.
— Кто передал тебе заказ? Кто? Я кажется, все понял, подполковник. Как это глупо… Я только сейчас все понял.
— О чем ты говоришь?
— Она ведь в Финляндии. Известно, что жена Суровцева со своим другом уехала в Финляндию. Она сейчас в Финляндии, как же я мог об этом забыть… — медленно сказал Дронго, глядя на арестованного офицера. — Как же я об этом забыл? Это она тебе предложила двойное убийство? Она?
Волнов вскочил. У него тряслись руки, он явно нервничал.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, не понимаю.
— Она сейчас в Финляндии, — сжал руку в кулак Дронго. — Я все время думал, что сам ты не мог предусмотреть все. Ты должен был знать, когда они поедут назад, какой дорогой. Она тебе все рассказала, правильно, да?
Подполковник сел на стул, закрыл лицо руками. Дронго стоял рядом. Потом очень тихо спросил:
— Вы были близки?
— Что? — Волнов поднял голову, опустил ее и тяжело кивнул. Наступило долгое молчание. Потом подполковник нехотя выдавил: — Она была из столицы…
Дронго молча смотрел на него. Он вдруг почувствовал, что ему становится плохо, и сел на стул, тяжело дыша. Сердце болело сильнее обычного.
— Она была из столицы, — продолжал Волнов, — сводила всех с ума. У нас здесь не было таких женщин. Никита был просто так — ширма, для отвода глаз. Она его никогда не любила. И не уважала совсем, вечно над ним издевалась. Она здесь всех сводила с ума.
— Это она тебе предложила такой вариант? Волнов снова кивнул, не в силах произнести ни слова. На этот раз он молчал долго, очень долго. Минуты две, словно вспоминая, что именно произошло. Дронго не тревожил его, понимая, что в такие минуты нельзя теребить человека ненужными расспросами.
— Она сама предложила мне такой вариант. И про обрыв сказала. — Волнов глядел перед собой стеклянными глазами. — Никита всегда этой дорогой возвращался домой. Она знала, что обычно за рулем автомобиля Эрика сидит ее муж. Вот она и подсказала эту идею с оврагом.
— У нее ведь был ребенок от Никиты, — нахмурился Дронго. — Как только она могла?
— Она его ненавидела. Считала размазней, загубившим ее жизнь и красоту. Они ругались практически каждый день. А потом она решила уехать. Но сначала изложила мне свой план.