Синдик
Шрифт:
Офицер снял руку с трясущегося затвора, чтобы поправить пилотку.
— Становись! — приказал он, и Орсино охватило чувство чего-то родного. Ему понадобилось всего три секунды — три секунды, пока моряки и охранники выравнивались по отделениям.
Ожидающий джип, почти взбрыкивающий в своем стремлении освободиться от тормозов, Орсино на земле с дрожа щими от волнениями коленями — все это очень походило на резкую смену ситуации в поло. Он среагировал автоматически, вскочив в джип.
На лице офицера, возбужденно-тревожном перед тем, как Чарлз
После этого основной задачей стало удержаться на колесах, одной рукой держась за руль, а второй пытаясь обезопасить себя от свободно болтающегося пулемета, иногда оборачиваясь, чтобы убедиться, что офицер все еще без сознания, и уворачиваясь от лающих псов и редких пешеходов, и все это — выжимая из джипа максимальную скорость, отмечая приметы местности и оценивая вероятность возможного преследования. Для опытного игрока в поло это казалось простенькой тренировкой.
Дорога пересекала заросший молодым подлеском пятимильный остров и заканчивалась у лесопилки, где закованные в цепи рабы в лохмотьях перетаскивали бревна к паровой пилораме.
Когда Орсино заметил блеск оружия у неработающего и стоящего чуть поодаль парня, он развернул джип на 180 градусов, отъехал с четверть мили, съехал с дороги и стал петлять по лесу, как заяц. От деревьев меньше двух дюймов в диаметре ему даже не приходило в голову уклоняться.
Так продолжалось около часа. Солнце уже клонилось к закату, когда джип заглох. Орсино обернулся проверить, как чувствует себя офицер, и обнаружил, что тот уже пришел в себя, но был весь позеленевшим и болтался, как куль, из стороны в сторону.
— О боже! — лишь бормотал он, — о боже! — Но увидев, что Орсино на него смотрит, играючи вскочил на ноги.
— Вы арестованы! — не нашел ничего лучшего сказать офицер, — За удар, нанесенный офицеру, похищение государственной собственности, управление транспортным средством без путевого листа… — тут ноги ему изменили, и он осторожно сел.
Орсино на мгновение подумал, не пульнуть ли в него из зенитного пулемета и не стукнуть ли его по башке монтировкой, но отказался от этого подспудного желания.
Самое страшное было уже позади, но он все еще был при исполнении. На первое время почти что в его распоряжении имелся даже кадровый офицер Правительства, до тех пор, пока не появились его преследователи. Чарлз ответил ему тем же:
— Чушь! Это ты арестован!
Офицер, казалось, быстро соображал, какие упущения он совершил, и, наконец, с любопытством спросил:
— Чьей властью?
— Я представляю Синдик.
Это был удар ниже пояса. Офицер начал скулить, заикаясь:
— Но вы не имеете права… каким образом… как…
— Без разницы, как.
— Вы сошли с ума! Вы сумасшедший, иначе бы вы здесь, не остановились. Я не верю, что вы с Континента, и не видно, что
— Что особенного в тридцати милях отсюда?
— Аборигены, дурак!
Снова какие-то аборигены.
— Меня аборигены не волнуют. Особенно, когда у меня есть спаренный пулемет.
— Вы понимаете, — проговорил офицер, подчеркивая голосом свое спокойствие. — Это глубинка. Здесь хозяева они. Мы ничего не можем с ними поделать. Они в темноте нападают на людей и жарят их на вертеле. Прячьте этот чертов джип и сматываемся!
— Прямо в лапы этому взводу? Не будьте дураком, лейтенант. Полагаю, вы не станете пытаться удрать, пока я попробую отладить двигатель?
Офицер озирался по сторонам. — Ради бога, конечно, нет. Может, вы и гангстер, но… — Он сдался.
Орсино разозлился. «Гангстер» было почти ругательством.
— Послушай, ты, пират, — сказал он раздраженно, — я не думаю…
— Пират? — обиженно вскричал офицер, но тут же замолчал, озираясь вокруг. Это было не случайно, и Орсино насторожился.
— Расскажи мне лучше о ваших дикарях, — сказал Чарлз.
— Пошел ты к дьяволу. — ответил тот, надувшись.
— Слушай, ты первый обозвал меня гангстером. Так что ты скажешь об этих аборигенах? Ты ведь хочешь меня облапошить, ведь так?
— Поцелуй меня в задницу, гангстер.
— Не впадай в детство, — поучал его Чарлз, чувствуя себя взрослым и умным. (Этот болтунишка был, похоже, года на два его младше). Он выбрался с сиденья и поднял капот. Повреждение было тривиальным — острая щепка пробила трансмиссию, когда он пытался проехать через шестидюймовый ствол. Голосом, полным огорчения, Орсино произнес:
— Полетел блок. С джипом покончено навсегда. Можешь идти, лейтенант, я не буду пытаться тебя задержать.
Болтунишка весь вскипел от злости:
— Ты бы не смог меня задержать, гангстер, если бы и захотел. Если ты думаешь, что я собираюсь отправиться обратно на базу в темноте и в одиночку, ты точно сошел с ума. Будем держаться вместе. Вдвоем нам, может, и удастся удержать их поодаль. А утром посмотрим.
«Ладно, — подумал Чарлз, — может, офицер и вправду верил, что в лесу дикари. Но это еще не значит, что они там есть на самом деле».
Лейтенант вылез из машины и заглянул под капот. Было видно, что, во-первых, он ни бельмеса не смыслит в механике, а, во-вторых, что он не относится к тем, кто добровольно отправился бы в лес, а не на морскую базу.
— О-хо-хо! — протянул он. — Все полетело, черт подери! Сними пулемет, пока я разожгу костер.
— Есть, сэр! — ехидно улыбнувшись, отдал честь Чарлз. Офицеришка автоматически ответил на приветствие и отправился за хворостом.
Орсино уже снял левый пулемет, когда офицер подошел к нему на цыпочках и прошептал: