Синдикат грехов
Шрифт:
Через несколько секунд дуло моего пистолета оказалось на одном уровне с его дряблой кожей. Я улыбнулась, когда краска отхлынула от его лица. На его морщинистом лбу выступили капельки пота, когда он понял, что никто меня не отчитает и не швырнет на пол.
— Что, черт возьми, это значит, Калеб? — его тон был паническим и более высоким, чем несколько секунд назад. Удовлетворение заструилось по моим венам. Трое мальчиков вернули себе несколько очков в моем мысленном рейтинге, стоя там молча. Однако было ясно, что они этого не хотели. Плечи всех троих были практически на уровне ушей, а рука Кенджи покоилась на рукояти катаны, в то время
Это испытание.
Они хотели посмотреть, черт бы их побрал, сдадут ли у меня нервы и превращусь в хнычущий комок нервов. Или испорчу их встречу.
— Что? Тебе не нравятся сучки с твердым характером? Жаль, но ничего сейчас не поделаешь. Если я и была груба, то только потому, что ты, блять, это заслужил, — я встала перед ним, подставляя парням спину, и примостила свою задницу на столе. — Да и не сильно я грубила. Ты просто расстроился из-за того, что не смог установить надо мной господство. Но только потому, что у меня нет члена, это не значит, что я встану на колени, чтобы отсосать тебе, — я наклонилась вперед, вонзая дуло пистолета поглубже, чтобы оставить отпечаток. — Я тебе ничего не должна. Ни свое имя. Ни свое внимание. И уж точно, черт возьми, ни свою вежливость, — выпалила я.
Такие мужчины, как он, охотились на женщин, говоря «ну не веди себя как сучка». Женщин обзывают этим словом так долго, что некоторые все еще верили в эту ложь.
Будь сукой. Сожри тех, кто хочет поохотиться на тебя.
Второй незнакомец сидел в кресле, наблюдая за всей перепалкой, не делая ни малейшего движения, чтобы вмешаться. Придурок передо мной заметно дрожал от страха и гнева. Подпитываемый кокаином, я уверена, что он нюхнул, судя по тому, насколько расширились его зрачки, а пудра все еще виднелась на жалком подобии усов.
— Ты…
— Иван. Осторожнее, ты разговариваешь с моей женой, — гневные нотки в голосе Калеба вызвали жар, пробежавший по моему позвоночнику и поселившийся между бедер.
— Женой? — спросил Иван, его замешательство было очевидным, взгляд метался между Калебом и мной.
Я махнула рукой, отмахиваясь от его вопроса.
— Новая сенсация, но это не то, что нам нужно обсуждать, Иван, — я закинула одну ногу на другую, слегка покачивая ступней, пока говорила. — Вот как поработаем. Ты положишь руку на стол, и я задам тебе несколько вопросов. Если мне не понравится твой ответ, я ударю этой металлической битой по твоим пальцам. Понятно? — спросила я.
Смех сорвался с его губ, когда он посмотрел на Калеба в поисках подсказки относительно того, что происходит.
— Скар, встань сюда и заткнись на хрен или выйди из этой гребаной комнаты. У нас встреча с Иваном, а ты мешаешь информации, которую он нам дает, — он выдавил из себя эти слова.
Раздражение горело глубоко внутри, раздувая пламя моего гнева. Я не какая-то гребаная игрушка, которую убирают тогда, когда хочется. У меня своя гребаная жизнь, и подобное дерьмо получалось у меня лучше всего.
— Иван, ты работаешь с картелем, верно? Возможно, ты знаешь Райан Эрнандес, — он покачал головой, в замешательстве нахмурив брови. — Нет? Тогда, может быть, ты знаешь, что шепчут об этом имени на улицах, — я наклонилась и прошептала это ему на ухо, не сводя глаз с Калеба.
В ту минуту, когда имя достигло ушей Ивана, физическая дрожь пробежала по его телу, вызвав улыбку на моем лице.
— Да. Я так и думала. Значит, знаешь, какие методы использует Райан во время… допроса? Некоторыми она научилась от меня. Например…
В следующую секунду я прижала свой пистолет к его колену и нажала на спусковой крючок. Крики агонии эхом разнеслись по комнате. Хотелось надеяться, что музыка будет достаточно громкой, чтобы заглушить шум, потому что громким был не только Иван. Все трое парней выкрикивали либо ненормативную лексику, либо вопросы типа «что за хуйня?» но я не отводила своего внимания от мужчины, обмякшего в кресле.
— Как себя чувствуешь, Иван? — спросила я. У него не было никакого ответа, кроме криков боли, которые стихли, когда он потерял сознание.
Кенджи двинулся ко мне, подняв руки в воздух, как будто я раненое животное. Они думали, что я сошла с ума, хотя на самом деле они увидели меня настоящую.
Я наставила на него пистолет, когда он подошел слишком близко.
— Скар, милая. Теперь он не сможет ответить ни на какие вопросы. Вот почему мы оставили тебя в квартире, — сказал Кенджи, его снисходительный тон действовал мне на нервы. Подумать только, я позволила ему засунуть в меня свой член.
— Нико, убери ее отсюда к чертовой матери, пока мы пытаемся спасти это дерьмовое шоу, — голос Калеба дрожал от ярости, когда он заговорил.
Я отбросила биту, достала второй пистолет, который был спрятан под моим черным пиджаком, и направила его в плечо Нико. Я не хотела убивать этого горячего засранца, но без колебаний выстрелила бы.
— Или вы трое вытащите головы из задниц и кое-чему научитесь сегодня вечером, — процедила я сквозь зубы, кивая в сторону мужчины, который тихо сидел во время этого обмена репликами. — Я на 98 процентов уверена, что Иван представитель болгар, но мне нужны были последние доказательства. В любой организации лакеям так глубоко засовывают член босса в глотку, что они делают всякую хрень, например, подставляются под пулю ради них. И все же он ни единым гребаным мускулом не пошевелил, когда его «боссу» прострелили колено.
Тусклые карие глаза уставились в мои. Намек на ухмылку появился на его лице. Мне бы очень хотелось увидеть выражение шока и замешательства на лицах остальных троих, но я не хотела рисковать и отвлекать свое внимание от настоящего босса мафии.
— Умная женщина. Но, может быть, я просто ненавижу своего босса, — в его сильном акценте слышалось веселье.
Я услышала, как Кенджи прошептал что-то вроде «о черт».