Синдикат грехов
Шрифт:
— Мисс, ваша остановка.
Я так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как мы приехали. Я окинула взглядом кирпичное здание, перед которым мы остановились. Железную дверь моего пункта назначения прикрывал ониксовый навес с зубчатыми краями. В кабину ворвался пьянящий аромат обжаренного чеснока, отчего у меня потекли слюнки. Я едва успела вложить пятидесятидолларовую купюру в руку водителя, как он тронулся с места, рассыпаясь в благодарностях. Вероятно, он нервничал, что я передумаю из-за чаевых.
Холодный металл охладил мои вспотевшие руки, когда я открыла дверь, солнечный свет блеснул на золотых буквах. «Morte[1] — Пища, за которую можно умереть.»
Я не хотела этого признавать, но мне понравилась игра с названием — итальянский ресторан, управляемый мафией, который обслуживал богатых и морально развращенных людей. Блестяще. Многие умерли внутри этих текстурированных стен, но не от еды. Все обманчиво привлекательно благодаря слабому освещению и интимной обстановке. Стук моих каблуков по темному деревянному полу смешивался с плавным джазом, звучавшим из динамиков. Заведение пустовало во время ужина по выходным, и сегодня вечером работала только небольшая команда. Я надеялась, что Максим в это поверит. Если да, я скажу ему, что мы арендовали это помещение для него. Его эго будет в восторге.
По замыслу, это место было длинным и узким. Передняя половина была обычным рестораном, хотя попасть в нее без приглашения было почти невозможно, но в задней комнате велись важные дела. И потайная столовая, которая была отгорожена стеной и звукоизолирована. И к этому сводилась сегодняшняя работа. Я толкнула большие двойные двери, они выглядели как вход в винный погреб, который был очень кстати. В дальнем углу помещения стоял большой стол, накрытый белой скатертью, на столешнице которого стояли свечи. Я слегка поморщилась от того, насколько безупречно все выглядит, зная, что сегодняшний план все испортит.
— Можно мне сухой мартини? Спасибо, — окликнула я одного из нанятых официантов, пользуясь возможностью осмотреть зал. Я бывала здесь несколько раз с Домиником и Энзо, но никогда за этим столом. Обычно я играла официантку.
Алкоголь обжег мне горло, заставляя сосредоточиться и одновременно расслабляя конечности. Мое тело покалывало, когда ткань коснулась моей обнаженной спины. Горячее дыхание коснулось раковины моего уха, и я растаяла на точеной груди.
— Что, блять, на тебе надето? Ты серьезно пришла в нижнем белье и брюках?
—
— Я здесь, чтобы выполнить работу, для которой ты меня нанял, Калеб. Итак, ты способен продержать свой член в штанах целую ночь? — я провела кончиками пальцев по центру его черной рубашки, отстраняясь прямо перед растущей выпуклостью. — И поскольку ты, должно быть, не часто видишь женщин без одежды, это сорочка. В моем нижнем белье гораздо меньше ткани, — бросила я через плечо, подмигнув официанту, который поперхнулся от моих слов.
— Держи свои глаза подальше от ее задницы, или я их вырежу, — прорычал Калеб, уходя, чтобы дождаться нашего гостя. Если бы он был чуть более агрессивен в своих действиях, тарелки отскакивали бы от столов.
Конечно, профессии, связанные с насилием, заводили меня.
Я проигнорировала неудобство промокших стрингов и сосредоточилась на мужчине, который появился передо мной.
— Нико, я когда-нибудь говорила тебе, что ты мой любимый? — спросила я, опускаясь на деревянный стул, который он выдвинул. Рассадка гостей на сегодняшний вечер была тщательно спланирована. Место Доминика предполагалось занять во главе стола. Справа от него было место Калеба, затем мое и мальчиков. Максим занял почетное место слева от Доминика, откуда лучше всего просматривалась дверь.
Пусть у него будет ложное чувство защищенности.
— Ты говоришь мне это каждый раз, когда мой язык погружается в твою киску, — прошептал Нико мне на ухо, отчего у меня по спине побежали мурашки.
— Пф. Держу пари, я лижу лучше, чем ты. Она просто так говорит, чтобы ты продолжал готовить для нее, — сказал Кенджи, возникнув из ниоткуда. Он скользнул в кресло рядом со мной, стащив его у русского гиганта, все еще стоявшего у меня за спиной. Его губы были синими от холода.
— Кого ты засунул в морозилку, Кенджи? — спросила я у его губ, мой тон был игриво-укоризненным.
Нико усмехнулся, садясь на свое место и бормоча что-то о том, что он застрял с кровожадными дегенератами.
Кенджи отстранился, прихватив мою нижнюю губу, отпустив ее с хлопком, пошевелил бровями. Это движение привлекло мое внимание к небольшому пятну крови, которое он умудрился не заметить, перед тем, как присоединиться к нам. К счастью, Максима еще не было здесь, и он не увидит, как я вытираю кровь возле волос Кенджи.