Синдикат «Громовержец»
Шрифт:
— Я пошел, — объявил Кирилл и зашагал к дороге.
— Кира! — догнал его возглас Бабая. — А ты, между делом, не в розыске?
— А тебе что? Хочешь стукнуть?
—Да почему?..
Кирилл уже почти бежал по улице, хотя сам еще не знал куда. Ему казалось, вот-вот должен встретиться хоть один человек, который знает, где Хрящ, что с ним. Внезапно в голову пришла пугающая мысль. На ближайшем перекрестке он решительно завернул к кладбищу.
Старая колокольня возвышалась над крестами и оградками, теряясь
Кирилл заглянул в нее — и его прошибло холодом. Детектор работал! Единственная лампочка на пластиковом корпусе по-прежнему медленно вспыхивала, сигнализируя о поиске радиочастоты.
Оставшийся боец-бионетик продолжал функционировать, детектор не смог отключить его. И исчезновение капсулы никак не повлияло на это. Выходило, что в тот вечер Хрящ остался в подвале один против бессловесного убийцы-андроида, а Спартак убеждал, что с Сергеем все в порядке.
Только сейчас Кирилл осознал, в какое дрянное положение попал. Не осталось ничего — ни техники, ни оружия, ни связи с умниками с орбитальной базы. Остался только боевой андроид и его хозяин — подлый и бесцеремонный Поршень. Бороться с ними было нечем!
Ноги куда-то несли Кирилла, в голове царил полный кавардак и паника. Казалось, нужно действовать, нужно торопиться — но куда торопиться?
Пожалуй, самым разумным было бы посоветоваться с Машкой. Оставалась возможность, что она знает какой-нибудь секрет, заготовленный на крайний случай. Но сначала следует все-таки сходить на фабрику, проверить… Не успел Кирилл принять окончательное решение, как его взгляд наткнулся на Пельменя.
Пельмень, опустив глаза, шагал куда-то с грязной тряпичной сумкой. Пельмень был приятелем Пакли, и все об этом знали.
— Стоять! — скомандовал Кирилл.
Пельмень резко вздернул глаза и тут же покрылся пунцовыми пятнами. Он испугался — Кирилл выглядел не очень нормальным.
— Куда торопимся?
— Да вот… — Пельмень взялся за ухо. — Мать в магазин погнала. За этими… за макаронами.
— За макаронами? Где Пакля?
Пельмень отчаянно замотал головой.
— Где Пакля?! — начал заводиться Кирилл, сжимая кулаки.
— Не знаю, правда, — голос Пельменя задрожал. — Я с ними уже не кентуюсь.
Кирилл испепелял его взглядом, но ничего не мог поделать. Пельмень, кажется, не врал. Он просто не решился бы врать.
— Знаешь, — процедил Кирилл. — А не знаешь, так подумай.
— Они раньше на старой фабрике крутились, — начал докладывать Пельмень, терзая ухо. — А сейчас перебрались куда-то. Я не знаю.
— А если подумать? Куда они Хряща могли деть? Пошевели мозгами.
Упоминание о Хряще почему-то очень испугало Пельменя. Он некоторое время мялся, потом наконец
— Хряща Поршень с собой увез. А куда — не знаю. Если хочешь — спроси у него самого. Только лучше бы ты не ходил…
— Это почему?
— Поршень со своей братвой сейчас. У него сегодня день рожденья, они поехали шашлык жарить. Это за старым мостом, где просека начинается — знаешь?
— Это точно? — Кирилл уже был готов сорваться с места.
— Да они там тусуются. Только лучше не ходи один…
Кирилл уже повернулся, готовый бежать со всех ног, но Пельмень его задержал.
— Кира, они Хряща мучить собирались.
— Как это — мучить? — оторопел Кирилл.
— Я толком и не слышал, — Пельмень поерзал плечами. — Что-то такое… резать, мышцы пришивать, током жечь. Я и не понял…
Кирилл уже мчался по улице в сторону старого моста. Он не увидел, как к Пельменю подскочила запыхавшаяся Машка.
— Куда… — задыхаясь выговорила она, — куда он побежал?
Дымок от костра лениво расползался в воздухе, распугивая мошек. Поршень сидел в раскладном кресле, покачивая уже объеденным шампуром. Им владело то сладкое ленивое состояние, когда хочется целую вечность вот так сидеть и не знать другой жизни.
Он смотрел на свой джип, недавно помытый, и думал: «Вот моя машина… А вот мои братки. А вон там мои слуги…» С самодовольной улыбкой Поршень сладко потянулся.
Последняя его мысль — насчет слуг — относилась к Тагиру, который насаживал новую порцию мяса на шампуры, и к его официантке, нарезающей салатик. Оба были подавленные, просто серые от обиды и унижения. Но ни один свою обиду не высказывал. Неподалеку пасся в кустах последний боец, он никому не позволил бы непочтительно вести себя с Поршнем.
«Хорошо…» — подумал Поршень и умиротворенно вздохнул. А затем, глядя на расставленные коленки официантки, тихо проговорил вслух:
— Тоже, что ли, ресторан открыть?
— Какой ресторан? — поднял глаза Хамыч.
— Или не ресторан. Фирму какую-нибудь, магазин…
Неподалеку сидел Шуша. От нечего делать он ловил мух и разделывал их складным ножом, раскладывая лапки, брюшки и крылышки в отдельные кучки. Услышав про фирму и магазин, он тихо рассмеялся и сказал:
— Аптеку.
— Барыгой хочешь стать? — спросил Хамыч с явным неодобрением.
— Почему барыгой? Просто…
— А «просто» не бывает. Бывают пацаны и бывают барыги.
— Ив чем разница? — вяло усмехнулся Поршень.
— Барыга — он за свой кусок трясется, — авторитетно заявил Хамыч. — А нам терять нечего, поэтому мы ничего и не боимся. Нас все боятся.
— Не знаю… Дело приносит деньги. А деньги карман не тянут. .
— Потянут, — кивнул Хамыч. — Только якорь кинешь — все, пропал.
У костра зашевелился Чингиз.