Синдикат «Громовержец»
Шрифт:
Но все равно он играл. Утром Терминатор проявил снисхождение и отсыпал ему мелочи на обратный билет.
— Я привезу долг, — безжизненно проговорил Поршень.
Он уезжал в Зарыбинск с опухшей головой и остекленевшими глазами. На экспедитора Юру он даже не посмотрел. Потому что смотреть на него было страшно.
— …И, короче, летали они у меня, как тухлые матрасы, — этими торжественными словами Пакля закончил повествование о стычке за столовой.
Пельмень от ужаса был ни жив ни мертв. Его несчастное
— Ты наехал на Промзавод, — обреченно проговорил он.
— Да, наехал! — по морщинистому лицу Пакли скользнула высокомерная усмешка. — А нечего было меня по зубам трогать.
— Они тебя уроют, — раздался замогильный голос Пельменя.
— Пусть приходят, — Пакля мелко рассмеялся и покосился в сторону двух своих слуг, которые мирно паслись под деревьями.
— Вот кончатся батарейки у твоих близнецов… Придут — и уроют.
— Не кончатся. Они у меня, как Чип и Дейл, — всегда спешат на помощь. — Пакля поскреб затылок, чуть нахмурился. — Слушай, а чего бы им названия не придумать. В смысле, имена. А то все близнецы, близнецы…
— Не знаю, — развел руками Пельмень.
— Надо их назвать… Только как?
— Чип и Дейл, — вздохнул Пельмень.
— Несолидно. Что, если… что, если… Вот: Атос и Портос.
— Точно! — обрадовался Пельмень. — А ты — Д'Артаньян. А я тогда Арамис.
— Ты — Арамис? — задумчиво переспросил Пакля. — Нет, пусть они будут… Пусть они будут Илья Муромец и Алеша Попович.
— Или еще так: Руслан и… и этот…
— Руслан и Людмила, да? Ты еще скажи, Ромео и Джульета. Ну их в баню, после придумаем.
— Слушай, Пакля, — Пельмень тронул ухо. — А вот насчет батареек… Все-таки, чем ты их кормишь?
— Ничем. Они сами кормятся. Это ж самое классное — им ничего от меня не надо.
— Ну все-таки они ведь что-то едят? А где тогда берут?
Пакля некоторое время смотрел на приятеля, словно что-то решал. Потом почесал соломенную макушку и нерешительно проговорил:
— Хочешь узнать, что они жрут? Интересно, да?
— Ну… — Пельмень заерзал на месте. — Не то чтобы очень интересно. Ну просто было бы любопытно.
— Ладно. Узнаешь. И даже увидишь. Только, боюсь, тебе это не понравится.
Пельмень вскинул испуганные глаза, Пакля даже расхохотался.
— Ладно, не бзди! Пойдем со мной. Он легко вскочил с травы и зашагал по тропинке. Пельмень поспешно догнал его.
— А эти? Их здесь оставишь?
— Не, — Пакля беспечно мотнул головой. — Они за нами пойдут, только чуть после. Они всегда за мной ходят, малость поодаль, чтоб людей не пугать. Что случись, я их позову.
— Как? У тебя ж нету шлема.
— Видал? — Пакля тронул на шее черный ободок, похожий на наушники. — Я только недавно узнал, что эта штука из шлема вытаскивается. По ней тоже можно приказывать, если не очень далеко. Вроде рации.
— А на ней батарейки не кончатся?
— А если и кончатся, я так заору, что весь город услышит. И близнецы тем более услышат, у них слух хороший.
Несмотря на
Оба направлялись за старое кладбище. Там, в некотором отдалении от последних городских рубежей, одиноко высилось трехэтажное бетонное здание, практически пустое. Когда-то давно здесь хотели основать фабрику промышленного текстиля, чтобы зарыбинским сударушкам было где работать. Поставили корпус, подвезли даже кое-какое оборудование. Потом дела не заладились, строительство пришлось остановить.
Чтобы местная шпана не растащила оборудование и сантехнику, внизу установили могучую стальную дверь. Через день-другой эту дверь, конечно, украли. Потом дошла очередь и до остального. Теперь продуваемое ветрами здание стояло никому не нужное и помаленьку рассыпалось.
Пельмень по дороге то и дело начинал беспокойно вертеться и спрашивать, куда они идут, но Пакля лишь хитро скалился.
— Сюда! — объявил он, когда оба оказались перед зданием, замершим в ожидании конца.
— Чего, внутрь?! — Пельмень отшатнулся. — А если рухнет? Раздавит же в лепешку!
— Если раздавит, твою лепешку соберут в комок и опять слепят тебя. Никто разницы и не заметит. Пошли…
В осиротелом строении бродили злые ветры. Пельмень шел на полусогнутых и дрожал при каждом скрипе. Стены здесь были исписаны и разрисованы отборной пошлятиной, и для Пельменя это было все равно, что ритуальная роспись, оставленная кровожадным диким племенем на стене пещеры.
— Сюда, — зловеще прошипел Пакля, подводя его к лестничному блоку. — Сейчас полезем в подвал. Если ты, жировой мешок, будешь ныть и скулить, я тебе уши на затылке завяжу. Всосал?
Было темно, спускаться приходилось на ощупь. Пельмень глухо бормотал слова раскаяния, он не понимал, как позволил себя уговорить ввязаться в эту авантюру.
— Сейчас… Тут где-то дверь.
И действительно, отворилась тяжелая металлическая дверь, за которой простирался гулкий зал бомбоубежища. Тусклый электрический свет лишь немного рассеивал мрак поздемелья.
— О-о-о… — простонал Пельмень, закрывая лицо ладонями. — Ну и тухлятина. Что тут?
— М-да, — согласился Пакля. — Пахнет немножко неприятно. Мне и самому не нравится. Ну ладно, потерпишь. Заползай.
Но Пельмень не двинулся с места. Он вытаращил глаза и прошептал.
— Тише! Там кто-то живой. Гляди, гляди — вон шевелится….
— А-а, заметил, — ухмыльнулся Пакля. — А двуногую корову помнишь? Вот это она и есть. Пошли, пошли… Тут еще и не такое увидишь.
Подземный зал, разделенный простыми перегородками на несколько секций, был полон самого разного хлама. Причем некоторые кучи остались еще со времен строительства, а иные были навалены совсем недавно — они еще не успели слежаться и обрасти пылью.