Синдикат «Громовержец»
Шрифт:
— Пойдем отсюда, — стонал побелевший Пельмень.
— Лежи спокойно, — процедил Пакля и огрел приятеля кулаком по спине.
Через минуту раздались спокойные неторопливые шаги. Прямо посреди улицы шли, обнявшись, парень с девушкой.
— О, гляди! — обрадовался парень, заметив лежащего человека. — Гляди, ботинки классные.
Склонившись над телом, он принялся возиться со шнурками.
— Да оставь… — лениво предложила девушка.
— Ты что? На день рождения же идем. Некультурно без подарка.
Они взяли ботинки и ушли. Через
— Ты извини. Пакля, но, кажется, мы все равно здесь не хозяева.
Они прошли еще несколько кварталов, когда Пакля вдруг резко остановился и сказал:
— Оно!
Впереди светился окнами торговый павильон, сработанный из листового железа и решеток. Вокруг было безлюдно, в этот поздний час посетителей находилось мало.
— Берем, — сказал Пакля и потащил Пельменя в глубь дворов. Оба засели в беседке, окруженной акацией. В дневное время здесь, наверно, был рай для доминошников и ценителей плодово-ягодных вин.
— Здесь у нас будет как бы командный пункт, — пояснил Пакля, вставляя голову в шлем. — Я начинаю.
Сиди тихо и не порть воздух.
Пельмень зажмурил глаза и сжал кулаки. Если до последней минуты он был просто Пельмень, то теперь по воле приятеля он превращался в Пельменя-разбойника.
Эльвира не тешила себя надеждами, что в больших сверкающих супермаркетах она получала бы денег больше, чем в любой занюханной лавчонке, торгующей «паленой» водкой. Наоборот, в супермаркетах и контроль строже, и начальство злее, и всякие сигнализации, телекамеры, детекторы… Много не наворуешь, проще говоря.
Она была не виновата в том, что привыкла так жить. Еще когда Эльвира была простой лоточницей и работала на армян, Артурчик говорил ей, ковыряясь в зубах перочинным ножом:
— Зачэм оклад? Гырку подпылила, дэнюшку нэдосчитала — и никакой оклад нэ надо. Все тэбэ!
И позже, когда ее поставили торговать шашлыками на трассе, вместо твердой зарплаты она бесплатно получала в день пару килограммов тухловатого мяса, которое посильнее перчила и подавала клиентам под маркой «шашлык острый». Всю выручку с этого блюда она брала себе — вот и оклад.
Поэтому, уйдя от армян, она не стала участвовать в конкурсах, собеседованиях и посылать свои резюме в большие магазины. Просто нашла на ближайшем столбе объявление: «Требуется продавец» — и явилась в металлический сарай с решетчатыми окнами и вывеской «Продукты».
По большому счету, Эльвира не ошиблась. Оклад ей, конечно, положили смехотворный — другого она и не ждала. Зато есть крыша над головой и электрообогреватель у ног. Зато круглосуточно тянутся из бараков и рабочих общежитии трясущиеся страдальцы, иные неспособны отличить сторублевку от лотерейного билета. Вот и перепадала ей копеечка-другая.
Всяких покупателей она видела — и грязных, и истрепанных, и в луже повалявшихся, и облеванных, и со свежеразбитыми мордами, и с порванными
Они топтались у входа, озираясь на полки, а Эльвира безразлично смотрела на них, стряхивая пепел в сломанный магнитофон. Из подсобки выглянул охранник, отставной милицейский прапорщик, одетый в джинсы, свитер и камуфляжный берет. Он, сплетя руки, встал у стены и с ухмылкой принялся следить за двумя увальнями, пропившимися, видимо, до исподнего.
Поскольку те не двигались с места, Эльвира взяла инициативу в свои руки.
— Пустых бутылок нет, хлеб доели, мелочь отдали, окурки выбросили, — монотонно перечислила она. — Ничем помочь не могу. Идите, куда шли, ребята.
«Ребята» топтались с такими невинными выражениями лиц, что Эльвира сжалилась.
— Ладно, — проворчала она. — Скумбрия осталась, правда, с запашком. Сейчас вынесу, все равно выбрасывать.
Зайдя в подсобку, Эльвира вдруг услышала какой-то скрежет и затем жалобный крик охранника. Она схватила попавшийся под руку веник и решительно бросилась в торговый зал.
Ее чуть не хватил удар. Один из припозднившихся забулдыг выдрал из прилавка кассовый аппарат и потрошил его, сидя на полу. Второй ходил вдоль полок и невозмутимо наполнял рюкзак ветчиной, сигаретами, бутылками, сыром и шоколадом. Охранник бросался на него со всех сторон и охаживал палкой копченой колбасы, но не достигал ровно никакого результата.
Бесстрашная, закаленная лоточной торговлей женщина ринулась на помощь охраннику и принялась избивать грабителя веником. Тот даже не обернулся, запихивая в рюкзак большой окорок. Его напарник тем временем совал за пазуху комки мятых денег из кассы.
Охранник вспомнил, что у него в пиджаке лежит баллончик с газом. Он побежал за ним в подсобку и там малость остыл. Закурил, перевел дух и подумал: «А стоит ли торопиться обратно?»
Когда он вернулся, налетчики как раз выходили из магазина, оставив за собой бардак и поломанные прилавки. Эльвира повисла было у одного из них на спине, сдавив забулдыге горло, но неприятель стряхнул ее легким движением плеча.
Только тут она вспомнила, что в магазине имеется местная сигнализация. В тишину ночи ворвалось омерзительное бренчание мощного электрического звонка. Захлопали форточки и двери балконов, раздались возмущенные крики:
— Что за хулиганство?! Людям на работу идти!
— Прекратите, дети просыпаются!
— Еще раз позвонишь, козел, сожгу твой магазин на хрен!
Близнецы тем временем благополучно скрылись в темноте.
В эту минуту Пакля снял шлем и, счастливо улыбаясь, проговорил:
— Ну все… — он провел ладонью по вспотевшим волосам. — Праздник удался.
— Все? — обрадовался Пельмень. — Можно домой?
— Ты что? Никаких домой!
— А… а куда, — разочарованно вымолвил Пельмень.