Синдром синей бороды
Шрифт:
— Кушай.
— А ты?
— И я, — посмотрел на наручные часы.
— Опаздываем? — забеспокоилась девушка.
— Нет. Уже опоздали.
— Ой, как не хорошо…
— Нормально. Подождут, я уже предупредил, что задержимся, — взялся за вилку и нож, отметив, что и Лика, оказывается, знает, как пользоваться приборами.
— Как вкусно, — восхитилась, попробовав завтрак. — Ты мастер, шеф-повар!.. А куда мы опоздали? И точно — мы?
— Точно. Нас ждут профессора, светила медицинских наук.
— Зачем? — нахмурилась девушка.
— Мне не нравится, когда моя женщина болеет. Ты моя женщина?
— Твоя.
— Болеть нравится?
— Нет.
— Вот сейчас и решим этот вопрос, — сунул в рот кусочек бекона.
Лика сжала вилку, обдумывая его слова, предстоящую встречу с врачами. Вздохнула: сколько профессоров её уже смотрели? Сколько диагнозов ставили? Назначали лечение… А толк? Нет, ничего нового она не услышит, как и приятного. Но Вадиму видимо важно мнение специалистов, а не её слова.
— Хочешь убедиться, что я на самом деле ненормальная? — спросила тихо, боясь взглянуть на него. Вадим понял её страх, отодвинул тарелку и взял руку девушки в свою ладонь:
— Посмотри на меня, малыш, — попросил ласково. Лика несмело подняла голову, печально взглянула на мужчину. — Ты нормальная. Запомни: ты абсолютно нормальная, — внятно четко и внушительно заверил он. — А все кто в этом сомневаются — ненормальны сами. Да, у тебя был тяжелый период в жизни, а ты девочка ранимая и тонкочувствующая, поэтому период восстановления несколько затянулся, но кто сказал, что это патология? Всего лишь особенность. Твоя.
— Но ведь я хожу на сеансы психотерапии к хорошим специалистам…
— Больше не ходишь. Теперь мы будем ходить вместе. К другим специалистам. Ты совершенно здорова психически, и не нуждаешься в особой терапии. В психокоррекции — да. Твои фобии угнетают не только тебя, но и меня. От них нужно избавится. А в остальном, — Вадим нежно провел пальцами по щеке девушки. — Главное — твое физическое здоровье. Им и займемся.
— Зачем тебе возится со мной?
— Я эгоист, — улыбнулся он, и принялся за кофе. Лика недоуменно уставилась на мужчину:
— Ты не эгоист. Как ты можешь так говорить о себе…
— Могу.
— Но в чем проявляется эгоизм? Ты заботишься о других…
— О себе в первую очередь.
— Помогая мне? — не могла взять в толк Лика.
— Да, малыш. Я хочу жить со здоровой женщиной, чтоб не беспокоится о ней, не насиловать её постоянными звонками и глупыми вопросами: а как ты? У тебя все хорошо? Голова не болит? Суставы не ноют, уши не отваливаются?
— Ты смеешься, — растерялась девушка.
— Ничуть.
— Так ты везешь свою женщину на осмотр к специалистам?
— Именно. Свою любимую женщину, которой хочу предложить свою руку и сердце. Тебе, малыш, тебе мой недалекий лемур! — рассмеялся Вадим, глядя, как вытягивается от изумления лицо Лики.
— Но я… Нет, Вадим, я не могу…За тебя?
— А вот это уже оскорбительно! Что значит: за тебя? Это намек на то, что со мной что-то не в порядке? Я кривой, косой на ум хромой и животом скорбный?
— Что ты, Вадим, нет, конечно…
— А-а, ну, то-то. А в остальном… Что собственно тебя смущает? Ты сама признала, что являешься моей женщиной. Я с тобой провожу дни и ночи, живу у тебя, ем, сплю. Значит у нас что?
Лика хлопнула ресницами, пытаясь уследить за мыслью, открыла рот… и забыла, что хотела сказать. Она совершенно запуталась в логике мужчины.
— Правильно, — ответил за неё Вадим. — У нас гражданский брак. Уже.
— А-а-а, — протянула Лика согласно, но так ничего и не поняла.
Вадим пододвинул ей чашку с кофе:
— Пей, остывает. Кстати, по-моему, тебе кофе нельзя, так что давай-ка переходить на чай.
— Хорошо, — кивнула девушка послушно: это пожелание она поняла и приняла. Да и зачем противится? Вадиму виднее.
Через двадцать минут они покинули квартиру.
В два часа дня в пустую квартиру наведались гости и никого не застав, расположились во дворе, на дальней скамейке, в ожидании, как в засаде. Шло время, но Лики не было.
Маша покачивала ногой от нетерпения и хмурила брови, не сводя глаз с арки, ведущей к дому. Катя разглядывала свои ноготки, вздыхая от скуки.
— Сколько можно-то? Час уже ждем.
— Двадцать минут от силы, — буркнула Маша.
— Да? — изумилась блондинка. — А почему я тогда замерзла?
Грекова покосилась на подругу: пышная шевелюра, украшенная заколкой со стразами, кокетливый газовый шарфик, кожаный кардиган, узкая полоска материи, как намек на присутствие юбки, тонкие колготки и полусапожки на убийственном каблуке. И она еще спрашивает: почему замерзла?
— Странно, что не примерзла. Ягодицами к дереву.
— Я, между прочим, гулять собралась, а не на лавке сидеть, — надулась Катерина.
— Потерпи. Я Лику знаю: магазин — максимум, куда она может пойти, а если учесть ее финансовое положение, то ждать нам осталось недолго.
— А если она с мальчиком в кино пошла? Или к подруге на торжество? Или на богемную тусовку? Не все ж такие идиотки как мы, выходной на лицезрение детской песочницы тратить.
— Не говори ерунды! Лика и мальчик — понятия несовместимые, как ты и кандидатская. К подруге она может пойти только за спичками, а тусоваться лишь с пенсионерками в молочном отделе.
— Не слабо, — хмыкнула Рябинина. — Неужели все так запущенно?
— Поверь.
— Надо же, кого только мир не рождает, — усмехнулась Катерина и, заприметив знакомую машину, въезжающую во двор, ткнула пальчиком, призывая к вниманию подругу. — У меня галлюцинация или это порше твоего родственника?