Синдром Вильямса
Шрифт:
Я закрыла книгу. Это был Хорхе Луис Борхес, «Книга вымышленных существ». И пользы от этого справочника оказалось совсем немного. И хотя меня предупреждали, что википедии верить нельзя, я все-таки отправилась туда. Не-е-ет, Борхес был неправ! Про облик эльфов википедии было известно достаточно много. И главным в облике эльфов оказались острые уши и длинные волосы.
Сначала мне показалось, что все будет просто: зеленая туника, обтягивающие коричневые лосины, желтый обруч в волосы… И вдруг мелькнула внезапная догадка. Я отогнала ее как невероятную. Но с каждой новой фразой догадка возвращалась. Холодком потянуло вдоль позвоночника, заледенели кончики пальцев. К концу статьи меня затрясло. И когда я дочитала до синдрома Вильямса, про недостающие двадцать генов в седьмой хромосоме, я чуть не застонала вслух. Они все неверно истолковали! Эти «недостающие»
Я поняла окончательно, куда попала. Здесь не было никого из наших. Здесь мы жили очень-очень давно. Так давно, что здесь нас считают выдумкой. Видимо, в этом мире тогда еще не было охотников, раз мы даже пытались сблизиться с местным народом. Синдром Вильямса — самое очевидное тому доказательство. Вообще-то, мы стараемся образовывать семьи только со своими. Я не настолько сильна в генетике, чтобы определить, что будет при слиянии настолько разного генетического материала. Странно, что от такого сочетания могут рождаться дети. И не просто рождаться, а еще и жить довольно долгое время. Но раз люди с таким сочетанием генов все еще появляются, значит, это были не единичные случаи. Значит, такие семьи возникали часто и у них рождались дети. И вполне вероятно, что интеллект у потомков первого поколения от таких браков был развит на уровне если не нашего, то хотя бы человеческого. И если бы они, в свою очередь, вступали в брак с такими же как они или с кем-то из нас, то интеллект бы не пострадал и дальше… Но потом что-то пошло не так. Может быть, в этот мир нагрянули охотники. А может быть, случилось что-то еще. Какие-то генные аномалии. Если бы я могла найти кого-то с этим синдромом и посмотреть, в чем дело, то… Хватит, Крепис, — оборвала я себя. — Ты больше не можешь смотреть. Но если бы я могла смотреть! Если бы я могла…
— Кристин, ты не забыла, что завтра все приходим в костюмах?
Передо мной стоял мой руководитель. Начальница. Не знаю, как ее называть. Глава клана рекламщиков. Черные-пречерные волосы, нос с горбинкой, огромные глаза, вечно пылающий взгляд. Иногда она приходила на работу в пять утра. Иногда не приходила совсем. Творческий человек, в отличие от меня. Ей можно.
— Не забыла. А ты кем будешь?
— Я-то? — она пожала плечами. — Может, тоже эльфом, как и ты. Может, друидом. В любом случае, мы должны завтра взять приз.
При слове «приз» оживились все присутствующие.
— А что за приз? А какой приз?
— Ходят слухи, что это будут билеты на новогоднее представление в цирк или большой дизайнерский торт.
Я постаралась изобразить должную степень радости. Увы, я многого не понимала в этом мире. Например, чем дизайнерский торт отличается от недизайнерского, или почему, если очень хочется попасть на представление, нельзя купить билеты самому? Впрочем, что такое цирк, я тоже знала очень приблизительно. Кажется, там по команде дикие животные прыгают через огонь и бросают друг другу мячи. Не думаю, чтобы мне там понравилось.
— Эх, жаль, я побрила ноги, а то бы пришла в костюме хоббита, — вздохнула Оксана.
— Не было у кельтов никаких хоббитов, — возразила Ирина. Ирина всегда и всем возражала. — Хоббитов придумал Толкин.
— Ой, ну подумаешь, что Толкин, а не кельты. Какая разница, кто кого придумал? — завелась Оксана. — Вон в «Братстве кольца» и эльфы, и хоббиты, все как-то уживаются.
— Я бы не сказала, что они уживаются.
— Я хотела сказать, что эльфов, которые в «Кольце», совсем не Толкин придумал. Может, до нас просто не дошли легенды про хоббитов? — не сдавалась Оксана.
— А до Толкина дошли?
— А до Толкина дошли!
— Так, девочки, — крикнула начальница, — только давайте не будем ругаться на почве эльфов.
Девочки замолчали.
Так, «Братство кольца» мы тоже запомним. И еще не забыть посмотреть, кто такие друиды и хоббиты, чтобы завтра хотя бы примерно представлять, кого изображают мои коллеги. Я с трудом дождалась конца дня, чтобы быстрее оказаться в одиночестве. Мне не терпелось как следует порыться в кельтской истории, немецких легендах и в старинных рисунках. Везде, где упоминались эльфы. А еще я ждала конца дня, потому что мне было тяжело общаться с людьми.
Странно, но никогда раньше мне не было так сложно вписываться в социум. По нашим меркам я еще нахожусь ближе к молодости, чем к зрелости, но едва ли мне кто-то рискнул бы сказать «поживи с мое» или упрекнуть в недостатке опыта. Я жила в разных мирах
Мне все они казались детьми. Маленькими, не очень воспитанными и неглубокими детьми. Мне казалось, что они не делают ничего полезного для своего народа, для своей жизни, для человечества (как они себя называли). Они постоянно что-то обсуждали, чем-то были заняты, работали, работали и еще раз работали. И все равно оставались ровно на том же месте, что и ребенок, научившийся читать, писать и считать, и только-только подобравшийся вплотную к настоящей учебе — к познанию мира и себя. Причем они вели себя так, словно подозревали, что им еще чему учиться, но когда-нибудь потом. Будто впереди у них много сотен лет жизни. Даже мы, которые можем позволить себе потратить десятки лет, чтобы найти ответ на какой-нибудь ничего не значащий вопрос типа как видят мир собаки, никогда не транжирили время настолько бессмысленно.
Да, не проходило ни дня, чтобы я не вспоминала Террэгана и Дармину. Я любила их обоих, но по-разному. Они были частью меня и их места в моей душе все еще болели ноющей фантомной болью. Я не думаю, что она когда-нибудь прекратится. Первый год, который я провела здесь, я просыпалась в ужасе каждую ночь. Мне снились пепел и дым, запах вереска и крови, чужое дыхание за спиной и плеск волн, разбивающихся о голову Ястребинки. Я видела океан крови и белки глаз на обгоревшем лице, черный стилет в груди Гацании и черную кровь на одежде Нивяника. Потом кошмары прекратились, и засыпая, я точно знала, какой сон придет ко мне. Охотник, который догнал меня. В моих снах это случалось всегда одинаково. Появившись из тумана, охотник не падал на дороге, лишь спотыкался, а потом догонял меня и вспарывал живот черным стилетом, который я все еще сжимала в кулаке. И я просыпалась от острой боли. Только болело почему-то сердце. И каждый раз я думала, почему даже во сне я не могу ударить его? Ведь стилет у меня, а не у него. И каждый вечер перед сном я обещала себе, что попробую ударить охотника первой. И никогда не помнила о своем обещании во сне. А однажды, совершенно случайно, я выпила на ночь чай с ромашкой и охотник не пришел ко мне. С тех пор у меня дома всегда большие запасы ромашкового чая. Спасибо за помощь, сестра.
Глава 3. Изображая себя
Я смотрела на себя в зеркало. Вчерашнее изучение всемирной паутины не прошло даром. Я всегда туго заплетала косу, низко спуская пряди на лицо, чтобы волосы плотно прижимали уши. Но сегодня я оставила волосы распущенными и кончики ушей пробивались наружу. Зеленый свитер, кожаный ремень и коричневые брюки. Если я правильно поняла местную идею эльфов, то мне положен еще какой-нибудь плетеный браслет или амулет. Эх, если бы у меня было время, я бы сплела, конечно, настоящий эльфийский амулет клана астр, из белых, желтых и розовых нитей! Но времени у меня не было. Я заглянула в свою сумку, которую не открывала уже очень давно. В боковом кармане лежали, завернутые в сухой лист клена, медальон Дармины и кольцо Террэгана. У меня и в мыслях не было использовать их для украшений. Но в моей сумке могли валяться и другие вещи, о которых я совсем забыла за эти годы. Я достала мешочек с заготовками и высыпала их на стол. Большинство из них, конечно, будут выглядеть достойно только после обработки. Но тогда их совсем нельзя будет носить как украшения. И тем более так, чтобы их видели посторонние глаза. Кроме, пожалуй, одной. Синяя заколка в форме звездного лирохвоста. Уж не помню, как она у меня оказалась и у кого я ее купила. И, главное, зачем. Впрочем, купила и купила, неважно.
Я приладила ее к широкому воротнику свитера и решила, что на этом костюм имени себя можно считать законченным. Я убрала мешочек в сумку и снова посмотрела на стилет. Он так и лежал, не завернутый ни во что. И я даже не помню, вытирала ли я его. Несколько раз я порывалась выбросить его, особенно когда кошмары стали совсем невыносимыми. Но каждый раз меня останавливал страх. А если кошмары не прекратятся и тогда, что мне нужно будет выбросить? Себя? Часть своей памяти? И к этому примешивалось странное чувство — что он еще мне пригодится. Какая-то древняя история, которую я никак не могла вспомнить, про то, что оружие против нас может обернуться против того, кто его применяет. Для этого нужно было что-то сделать, но я не помнила, что. Ладно, есть множество вещей, которые я пока не могу. Придет время и вспомню.