Синдром возгорания

Трусов Сергей

Тут дядя грустно клюнул носом и умолк.

– Попейте с нами чаю, - предложил Сергей.

– Да что там чай!
– махнул рукой Иваныч.
– Баловство. Вот если б... Дядя не договорил, с надеждою взглянув на постояльцев.
– Есть?

– Нету, - вздохнул Володя.
– Самим бы надо, но... Кстати, где тут можно взять?

– Давайте деньги!
– Иваныч изумленно вскинул бровь, словно кто-то усомнился в его способностях добытчика.
– Я принесу!

Друзья многозначительно переглянулись.

– Что принесешь?
– осторожно произнес Володя.

–

Шампанское!
– вскричал Иваныч, по-прежнему разыгрывая изумление.
– А что ж еще?

– Да откуда здесь шампанское!
– вспылил Сергей, раздраженный неприкрытым лицедейством.

– На заводе, - терпеливо пояснил Иваныч.
– У нас же тут завод шампанских вин. Неужели до сих пор не знаете?

Сергей с сомнением всмотрелся в дядино лицо. Что-то в нем ему не нравилось, но в то же время глаза Иваныча лучились чем-то чистым, задушевным, читалась в них какая-то отвага и готовность расшибиться в доску. Ради ребят, естественно.

– А сколько стоит?
– спросил Сергей, проклиная свою слабость и доверчивость.

– Да ерунда!
– залихватски рубанул ладонью дядя.
– Сколько штук?

– Три!
– выпалил Володя, а Сергею объяснил: - Одну сейчас, а две на вечер. С девушками.

– Ладно, - вздохнул Сергей и ушел за кошельком.

Иваныч, цапнув деньги, убежал, крикнув напоследок, что вернется через полчаса. Ребята, проводив гонца тоскливыми глазами, сели завтракать.

– А неплохо по такой жаре холодного шампанского, - изрек Володя после чая.
– Как считаешь?

Сергей, глянув на часы, смолчал - минуло двадцать семь минут.

Через час дядя объявился, держа в руках какую-то штуковину в газете.

– Не достал шампанского, - с ходу доложил Иваныч, задыхаясь.
– Но зато!
– и жестом фокусника развернул газету.
– Виноградный спирт!

У Сергея заныло в переносице. Пересилив боль, он слабо выла вил:

– А сдача?

– Так то же самое!
– радостно блеснул глазами дядя.
– Здесь же больше градусов!

Комментарии были излишни. Удовольствие оплачено заранее, деваться некуда, да и добытчик уже успел разлить в стаканы.

Палило солнце. Теплый спирт подействовал мгновенно. По щекам Сергея заструился пот, глаза застлал туман, губы растянулись в бессмысленной улыбке.

– Ну вот!
– отметил дядя.
– Совсем другое дело!

Сергей кивнул. Вдали искрилось море, белели паруса, на горизонте дрейфовал большой корабль.

"Наверное, военный", - решил Сергей и вяло подивился ходу своих мыслей. Ни разу прежде подобные предположения у него не возникали.

– А скажи, Иваныч, - произнес Сергей, - правду говорят, что в поселке нет воды?

– Брешут, - уверенно изрек Иваныч.
– Есть вода.

– А зачем же брешут?

– Да бардак! Трубы проржавели, насосы не работают, а исправить некому! Безобразие! Два раза в сутки воду подключают, а люди мучаются!..

Иваныч возмущался искренне, но в то же время была в его словах какая-то наигранность. Создавалось впечатление, что дядя понимает истинную подоплеку разговора, но, боясь, услышать лобовой вопрос, изображает простака. Так сказать, заранее пытается уверить собеседников в своей наивности. Зачем?

Сергей с надеждою взглянул на Вову. Лобовой вопрос на ум не приходил, а друг уже давно пытался что-то высказать.

– Сергей Иванович, - начал Вова уважительно.
– А скажи, пожалуйста, почему на пляже все девчонки в неес... ик! ...стественных купальниках?

Иваныч, косо глянув, усмехнулся:

– А тебе бы как хотелось? Чтоб совсем без ничего?

– И-ик!
– содрогнулся Вова.
– Я не то! Пусть носят, нет проблем. Но почему закрытые?

– Да что вы от меня хотите?!
– возмутился дядя.
– Я, что ли, их одеваю? Почем мне знать? Может, они ожогов опасаются!

– Каких ожогов?
– вскинулся Сергей.

– Каких, каких, - проворчал Иваныч.
– Солнечных, наверное...

На секунду в дядиных глазах мелькнул испуг. Это окончательно уверило Сергея в том, что Иваныч лицемерит. Наверняка, он что-то знал такое, о чем нельзя рассказывать. Создавалось впечатление, что в голове Иваныча существовал какой-то рычажок-предохранитель - только дядя ляпнул про ожоги, как тут же замолчал, надулся и вроде даже протрезвел.

Однако, несмотря на дядину неразговорчивость, общая картина постепенно прояснялась. Видимо, Иваныч дал подписку о неразглашении какой-то тайны, и в случае несоблюдения ему грозили неприятности. Особый интерес к его персоне со стороны "динамовцев" объяснялся, вероятно, тем, что, во-первых, дядя прибыл из отсидки и по всем параметрам считался отщепенцем, а во-вторых, в поселке к тому времени уже, наверное, вовсю функционировал стратегический объект повышенной опасности. В общем, прямо с корабля Иваныч угодил на бал и до сих пор мыкался, не находя себе занятия - на завод, конечно же, не брали, а мастачить перстни не было возможности из-за отсутствия плавильной печи. Деловой мужик, оказавшись не у дел, переживал, лил горькую и молча мучился, будучи не в силах в открытую посетовать на жизнь. Вот и сейчас пришел к ребятам, надеясь, видимо, хоть на какое-то сочувствие.

– Иваныч...
– проникновенно выдохнул Сергей.
– Выпьем?

Дядя, благодарно глянув, горестно кивнул.

Внезапно из кустов, виляя куцым задом, показалась Жулька.

– А-а...
– прохрипел Иваныч.
– Явилась, стерва. Ну-ка марш на цепь!

Жулька дернулась, но поздно - рука хозяина набросила ошейник.

– Так-то оно лучше будет, - пояснил Иваныч постояльцам.
– А то бежать надумала! От кого?! Да у меня знакомых вертухаев больше, чем у нее на шерсти блох! Куда?! Стоя-ять!

Дядю понесло. Опорожнив стакан, он разошелся на полную катушку.

– Шаг влево, шаг вправо - стреляю без предупреждения"!
– орал Иваныч, наливаясь кровью.
– Всем к стене! Руки на затылок!"

Но вскоре дядя сник. То ли устал, то ли навалилась вдруг тоска, то ли просто иссяк запас тюремного жаргона. Жулька, почуяв перемену в настроении хозяина, подползла на брюхе, перевернулась на спину и замерла в покорном ожидании.

Глянув на собаку мутными глазами, Иваныч озабоченно наморщил лоб.