Синеглазая принцесса
Шрифт:
– Так поступают только добрые, великодушные люди.
– Да, Беллинджеры славились широтой своей натуры. И своим богатством. В прошлом на их плантациях трудилось две с лишним сотни рабов. Сейчас, конечно, их освободили, и правильно сделали! В Беллинджер-Холле выращивают табак, рис, хлопок, сахарный тростник, ячмень и кукурузу. А до войны Беллинджеры держали еще и конезавод. Таких чистокровных лошадей, как у них, не было во всей Америке.
Алана встрепенулась. Ах, вот как? Значит, у нее с Николасом есть хоть что-то общее – они
Она представила себе, как они с Николасом будут вместе кататься верхом по зеленому лугу, и на сердце у нее немного потеплело.
Франсис смущенно хихикнула.
– Я столько знаю про Беллинджеров, что меня можно принять за члена их семьи. Но что поделать, если я с детства люблю эти места? Если честно, то я и сопровождать вас к отцу согласилась прежде всего потому, что мне хотелось лишний раз полюбоваться по дороге Беллинджер-Холлом.
Густой сосновый бор внезапно поредел, и сквозь полупрозрачную снежную завесу Алана увидела большой особняк, похожий на белую гору. Это зрелище превзошло все ее ожидания. Она даже помыслить не могла, что на свете существует такое великолепие. Перед особняком была просторная заснеженная лужайка.
Насладившись восторгом Аланы, Франсис затараторила, охотно делясь с ней своими знаниями:
– Въезд в усадьбу через эти ворота. Трехэтажный особняк построен из кирпича. В нем два крыла. Колонны из белого мрамора, его привезли из Италии. Тут все белое, даже двери и ставни. Потрясающе, правда?
Алана не усвоила и половины сведений, которые ей сообщила Франсис, но главное ей было совершенно ясно: красивее Беллинджер-Холла нет и быть не может! Это что-то сказочное, такое только во сне бывает. Наверное, она никогда не почувствует себя здесь как дома. После убогой индейской хижины, в которой она выросла, великолепие Беллинджер-Холла будет ее подавлять.
Хотя… о чем она размечталась? Разве ее сюда приглашали? Кто сказал, что Николас не постесняется во всеуслышание признать ее своей женой?
Ворота, ведущие в поместье, остались позади, и Алану охватило отчаяние. Возможность счастья, пусть даже призрачная, терялась безвозвратно!
А впрочем, иначе и быть не могло: зачем она Николасу? Их разделяет глубокая пропасть, и надеяться не на что…
– А вон там впереди начинаются владения вашего отца, – внезапно сказала Франсис. – Видите?
Алана схватила Франсис за руку.
– Может, вы все-таки передумаете и останетесь со мной?
Франсис сочувственно улыбнулась:
– Увы, милый друг. Капитан Беллинджер взял с меня слово, что я довезу вас до порога, но даже не выйду из экипажа.
– Не выйдете? Почему?
– Кто его знает? Вероятно, капитан думал, что мы с вами не поладим и вы с нетерпением будете ждать возможности от меня избавиться.
– Ах, Франсис! Что вы такое говорите? Будь моя воля, я бы с вами вообще никогда не расставалась!
Мисс Уикерс предпочла не продолжать печальный разговор и обратила внимание Аланы на большой кирпичный дом, стоящий на правой стороне дороги:
– Вот мы и приехали.
Снежные хлопья кружились над аллеей.
Алана посмотрела в ту сторону, куда указывала мисс Уикерс, и ее охватило мрачное предчувствие. Зачем она приехала к чужим людям, которые никогда не признают ее своею? Даже отец давно стал для нее чужим. Что она будет делать среди чужаков?
Ей захотелось проехать мимо, и она уже собралась попросить кучера не останавливаться, однако, поглядев на дымок, приветливо курившийся над трубой, все же решила попытать счастья.
Франсис убрала вязание в корзинку для рукоделия и, многозначительно поглядев на Алану, проговорила:
– Друг мой, запомните, что я вам сейчас скажу. Вы ничуть не хуже, а может, даже гораздо лучше обитателей этого дома. Так что не позволяйте им выказывать свое превосходство над вами. Высоко держите голову, гордитесь своим происхождением и смело отстаивайте свои взгляды!
– Непременно! – пообещала Алана.
Экипаж остановился, и кучер, спрыгнув на землю, распахнул перед Аланой дверцу. Она обняла Франсис на прощание и смахнула со щеки слезу.
Франсис поцеловала Алану в лоб.
– Да поможет вам Бог, друг мой. Идите! Идите, пока я не расплакалась.
Алана нерешительно вылезла из кареты. Вблизи дом казался еще массивней, чем с дороги. В последний раз оглянувшись на ободряюще улыбнувшуюся компаньонку, Алана отважно взошла на крыльцо.
Франсис кивнула кучеру, карета медленно тронулась и вскоре скрылась за деревьями.
Алана осталась один на один со своей судьбой.
Внезапно дверь отворилась, перед Аланой стоял величественный старый негр в роскошной ливрее.
Почему-то он глядел на нее с иронией.
– Что вам угодно, мэм?
– Вы… вы меня не ждали? – пролепетала Алана, надеясь, что Николас известил родных о ее приезде.
Дворецкий окинул оценивающим взглядом скромный шерстяной плащ девушки и решил, что перед ним птица невысокого полета.
– Ну, почему не ждали? – насмешливо протянул он. – Если вы, мэм, новая горничная госпожи, то мы ждем вас уже два дня… Только заходить-то нашему брату положено с черного хода, а не с парадного крыльца! Ладно, так и быть, я ничего не скажу молодой мисс. Беги поскорее за дом. Бог даст, госпожа не узнает о твоей оплошности.
– Но я не служанка! – покачала головой Алана. Честно говоря, сейчас она об этом даже сожалела. Негр явно удивился:
– Гм… В таком случае, пожалуйста, назовите мне свое имя, мэм. Я о вас доложу.
– Я… я… Я Алана Кэлдвелл! – гордо вскинув голову, заявила она. – Мне нужно увидеться с моим отцом, Энсоном Кэлдвеллом.
Слуга остолбенел, но, будучи хорошо вышколенным, быстро пришел в себя и невозмутимо произнес:
– Извольте зайти, мэм. Я приношу вам мои искренние извинения за то, что продержал вас на холоде.