Синеглазая принцесса
Шрифт:
А когда разглядела, к горлу опять подступил страх. Что, если ее и отсюда выгонят?
– Пожалуйста, – попросила Алана кучера, – не говорите Элизе Кэлдвелл, что вы привезли меня сюда. Скажите, что я поехала в город.
– Хорошо, мисс, – понимающе кивнул кучер. – Не беспокойтесь, она ничего не узнает.
Алана поблагодарила его и, призвав на помощь все свое мужество, отправилась на свидание с матерью Николаса.
Кучер поставил ее вещи на крыльцо и уехал.
Алана дрожащей рукой взяла медный молоток и постучала в дверь. По
Дверь отворилась, на пороге вырос дворецкий в серой ливрее с черными позументами.
В отличие от дворецкого Кэлдвеллов, он не стал держать Алану на морозе, а, приветливо улыбнувшись, сразу же пригласил ее войти.
– Чем могу служить, мисс? – спросил Эскью, заглядывая в испуганные синие глаза девушки. Таких прекрасных глаз ему не доводилось видеть, пожалуй, никогда в жизни.
– Я Алана Беллинджер, жена Николаса, – еле слышно пролепетала она.
– Кто к нам пожаловал, Эскью? – неожиданно раздался приятный женский голос.
Стоически сохраняя невозмутимость, дворецкий ответил:
– Алана Беллинджер, мадам. Насколько я понимаю, мистер Николас женился и прислал к вам свою супругу!
20
В просторный вестибюль вошла женщина в черном бархатном платье с кружевным белым воротником. Волосы цвета воронова крыла были зачесаны назад и сколоты на затылке, лицо ее казалось добрым и милым, но в глазах, таких же больших и зеленых, как у Николаса, было заметно недоверие.
– Простите, мисс, Эскью не ошибся? Может быть, он вас неправильно понял?
– Я… жена Николаса, – устало пробормотала Алана, чувствуя, что еще одного столкновения она сегодня просто не выдержит. – Мы поженились в Сент-Луисе. Он… он послал меня к моему отцу, но я не могу там оставаться… а больше мне поехать не к кому… Вот я и приехала к вам. Пожалуйста, не прогоняйте меня!
– Ну что вы! Конечно, я вас не прогоню, милая! – заверила Алану миссис Беллинджер. – Но как странно, что Николас послал вас наобум, не договорившись заранее… Это на него не похоже. А где он сам? Почему не приехал с вами?
– Он… в Вашингтоне.
– Понятно, – женщина ласково улыбнулась, отчего ее лицо стало просто прелестным, и подошла к Алане поближе, изумив ее тонким ароматом своих духов. – Если б я знала о вашем приезде, я бы устроила вам более достойную встречу, – миссис Беллинджер обняла невестку и, прижавшись щекой к ее холодной щеке, воскликнула: – Боже! Да вы продрогли! Поскорее идите в гостиную и садитесь у камина, а Эскью позаботится о вашем багаже. Мы поселим вас в комнате моего сына.
Убедившись, что ей больше не придется мерзнуть на ветру, Алана испытала огромное облегчение и, бросив рассеянный взгляд на стены, увешанные зеркалами в позолоченных рамах и фамильными портретами, пошла за миссис Беллинджер.
Гостиная оказалась еще более величественной. Здесь все свидетельствовало о богатстве хозяев. Как и фасад особняка, эта комната была ослепительно белой. На полу лежал пушистый белый ковер, стены и мебель были обиты белым шелком, в белом мраморном камине приветливо горел огонь.
Алана никогда не видела подобного великолепия. Неудивительно, что сент-луисская гостиница не произвела на Николаса никакого впечатления!
– У вас такой прекрасный дом, миссис Беллинджер! – простодушно воскликнула девушка.
Мать Николаса улыбнулась открыто и доброжелательно:
– Зовите меня просто Лилией. А мне как вас называть?
– Аланой.
– Прелестное имя. Когда-то с нами по соседству обитала одна Алана, но она давно умерла.
– Если ее фамилия была Кэлдвелл, то это, наверное, моя бабушка.
Лилия удивилась:
– Бабушка? Но… насколько я знаю, у Аланы были внуки только от ее сына Энсона… Впрочем, мне, наверное, не все известно – мы не настолько близки с этим семейством.
Озябшей Алане совершенно не хотелось вспоминать, как ее выгнали из отцовского дома, поэтому она поспешила перевести разговор на другую тему:
– Простите, что я свалилась вам как снег на голову. Я, право, надеялась, что Николас сообщит вам о нашей свадьбе.
Лилия усадила Алану к огню.
– О нет, мой сын давным-давно мне не писал… – В ее зеленых глазах промелькнула затаенная боль, и, отвернувшись, чтобы ее скрыть, Лилия дернула за шнурок звонка, вызывая служанку. – Но если б вы знали, как я рада, что Николас наконец-то обзавелся семьей! Я боялась, что он никогда не женится.
Последние слова мать Николаса произнесла почти шепотом.
Алана развязала тесемки капора и поправила слегка растрепавшиеся волосы.
– Значит, вы не жалеете, что ваш сын женился на мне?
– Нет, конечно. А почему я должна жалеть? – удивилась Лилия, усаживаясь в кресло рядом с Аланой. – Я всегда считала, что мой сын выберет себе в жены только необыкновенную, удивительную девушку. И я уверена, что так оно и есть.
Алана готова была заплакать от радости. Она и мечтать не смела о таком теплом приеме. Но признаться в этом ей не удалось, потому что в комнату вошла пожилая служанка в островерхом чепце.
– Ты представляешь, Китти, Николас прислал к нам свою жену!
Добродушное лицо старушки расплылось в улыбке.
– Слава Богу! Я уж и не надеялась дожить до этого дня! Да храни тебя Господь, дитя мое! – Китти внимательно поглядела на Алану. – Что ж, у Николаса губа не дура. Но ты смотри, детка, за этим мошенником нужен глаз да глаз!
Лилия рассмеялась.
– Китти всю жизнь была при мне. В детстве я жила в Филадельфии, и, сколько себя помню, Китти служила у нас в доме. А когда я вышла замуж за отца Николаса, она приехала со мной в Беллинджер-Холл. Китти тут у нас всем заправляет. Ей только дай волю – она и вам начнет указывать, как жить.