Синеглазая принцесса
Шрифт:
Алана дрогнула.
– Поразмыслите над моими словами, дорогая, – заметив сомнения невестки, снова принялась уговаривать ее Лилия. – Я совершенно не настаиваю, чтобы вы приняли решение прямо сейчас. Но по моему глубокому убеждению, любой человек имеет право на то, чтобы его выслушали. Особенно когда все не так просто, как кажется на первый взгляд.
«Она говорит про меня, а сама словно обращается к Николасу», – сочувственно подумала Алана и пообещала еще раз вернуться к разговору о встрече с Энсоном Кэлдвеллом.
Посреди ночи Алана
Наконец она поднялась с постели, накинула халат, и… ноги сами понесли ее вниз по лестнице в гостиную.
Луна ярко светила, и Алана сразу заметила Лилию, которая стояла у окна, глядя вдаль. Услышав за спиной шорох, она резко обернулась.
– А, это вы, Алана! Вам тоже не спится?
– Да. Наверное, меня слишком взволновали мысли о новых нарядах, – усмехнулась Алана.
– Какое удивительное совпадение, что мы с вами обе пришли сюда! Впрочем, я-то часто прихожу в эту комнату ночью, когда не могу уснуть. Не знаю почему, но она действует на меня успокаивающе. И так было с самого начала.
– Здесь очень хорошо, – согласилась Алана.
– Как сказать… Я пережила в этой комнате немало печальных минут.
Алана тоже подошла к окну и встала рядом со свекровью.
– Жизнь порой бывает к нам очень жестока, Лилия. Но я считаю, мы не должны терять надежду на победу добра.
– Ах, как же я рада, мое серьезное дитя, что вы ко мне приехали! Моя жизнь так долго была пустой и бессмысленной, а вы наконец заполнили эту пустоту. Николас будет с вами очень счастлив, – убежденно проговорила Лилия.
– Надеюсь, – вздохнула Алана. – Но Николас может с этим не согласиться. По-моему, он сожалеет, что женился.
Они надолго умолкли.
Наконец Лилия напряженно спросила:
– Алана… Николас рассказывал вам что-нибудь обо мне?
– Совсем немного, – пряча глаза, ответила девушка.
Но Лилия схватила ее за плечи и повернула к себе лицом.
– Скажите честно, вы знаете о том, что стряслось с отцом Николаса?
– Только со слов Николаса. А он, как мне кажется, знает далеко не все. У меня создалось впечатление, что вы стараетесь его от чего-то оградить, – честно призналась Алана. – И еще… я не верю, что вы способны причинить кому-нибудь зло. Вы совсем не такая, какой вас представляют.
Лилия прерывисто вздохнула.
– Спасибо! Спасибо, что ты не считаешь меня виноватой, девочка. До тебя никто даже мысли не допускал, что все могло оказаться гораздо сложнее, чем выглядело на первый взгляд. Никому и в голову не пришло поговорить со мной, узнать мое мнение…
– Вы можете довериться мне, Лилия. Я никому не скажу.
– Я в этом не сомневаюсь, дорогая. Но не стоит взваливать на твои юные плечи столь тяжкую ношу, ведь… Николас не должен знать правду. Он и без того исстрадался.
– Вы никому не рассказывали о том, что произошло в ночь гибели вашего мужа?
– Никому. Только моя верная Китти знает все до конца.
– Я… я не буду вам сейчас докучать, Лилия, но если вы когда-нибудь захотите открыться… – тихо сказала Алана, намереваясь уйти, но из глаз Лилии вдруг хлынули слезы.
– Не уходи, Алана! Я передумала… я все тебе расскажу. Пусть это эгоизм – обременять тебя жестокой правдой, но я больше не могу… Мне страшно даже подумать, что я унесу эту тайну с собой в могилу, – прошептала она. – Лишь бы ты не возненавидела меня после того, как все узнаешь, ведь я тоже не без греха, хотя и не похожа на то чудовище, каким меня считает Николас…
Алана села на подоконник рядом с Лилией и обняла ее за плечи.
– Говорите смело. Вы можете на меня положиться, я никому не выдам ваших секретов, – пообещала она, и у Лилии словно гора с плеч свалилась.
Впервые за все эти годы у нее появилась возможность излить кому-то душу.
22
Долгие годы Лилия старалась не вспоминать печальных обстоятельств гибели своего мужа. Но теперь наконец настало время нарушить молчание.
Лилия стиснула руки и тихо заговорила, глядя вдаль.
Перед ее мысленным взором замелькали картины прошлого.
– Я родилась и выросла в Филадельфии, в дружной, хорошей семье. У меня были три сестры, все старше меня. Потом сестры вышли замуж, а я осталась с матерью и отцом, – Лилия улыбнулась: эти воспоминания явно доставляли ей удовольствие. – Признаться, я была недурна собой и имела много поклонников, однако никто из них не завоевал моего сердца. Мне не хотелось расставаться с родителями.
– Вы до сих пор прелестны, Лилия, – вставила Алана. – Но умоляю вас, не продолжайте, если рассказ причиняет вам боль.
Лилия покачала головой:
– Нет, я доскажу до конца. Ты должна знать правду. Так вот, теперь мне кажется, что, будь я не столь привлекательной, моя жизнь сложилась бы куда счастливее. – Она немного помолчала, размышляя над своими последними словами, и продолжала, будто рассуждая сама с собой: – Я отчетливо помню тот день, когда Симеон Беллинджер впервые вошел в мою жизнь. Господи, насколько бы лучше было для нас обоих, если бы я осталась к нему равнодушной!
– Расскажите мне о нем.
– Симеон Беллинджер был неотразим. Николас очень похож на него, хотя глаза и волосы у него мои. У нас с Симеоном была большая разница в возрасте. Когда мы познакомились, мне исполнилось лишь семнадцать, а ему уже стукнуло сорок три. – Лилия посмотрела на Алану в упор. – Понимаешь, Симеон произвел на меня просто невероятное впечатление, ведь я выросла в довольно скромной среде. Мой отец был небогат, а к тому моменту, о котором идет речь, вдобавок наделал долгов и оказался перед угрозой распродажи имущества. Собственно говоря, поэтому Симеон и очутился в Филадельфии: он услышал, что мой отец продает арабских скакунов, и приехал в надежде приобрести их.