Шрифт:
Елена Михайловна Малиновская
Синеглазый василиск
Деревеньку заполняло сонное тепло. Ни одна травинка, проросшая среди неухоженных дворов, не шевелилась. Поселок казался бы покинутым, но вон провисло в неподвижном воздухе свежевыстиранное белье, а там недовольно проскрипела рассохшаяся половица. И становилось ясно, что люди здесь живут, просто спрятались на время полуденной жары.
Вот на крыльцо дома, стоявшего
– ... И он как начнет ко мне оборачиваться, ну я и деру...
– ... А в глазах его, говорят, дьявольская сила, кто взглянет - замертво падет...
– ... Правда, что в ночь на Большую Луну они все могут исполнить?..
– ... Зря ты так. Все-таки оберег на крови лучше...
Мальчик слушал долго, хотя так стоять было неудобно: ныла спина, мелкие острые щепки впивались в колени и ладошки.
– ... Если батя узнает - хана мне...
– услышал он, и тут дверь предательски распахнулась. Мальчик кубарем влетел в комнату. Влетел и сразу же вскочил на ноги, сжимая остренькие исцарапанные кулачки, готовый дать отпор кому бы то ни было.
Перед ним стояли двое мальчишек лет двенадцати. Один - с сердитыми глазами и коротко стриженный. Второй - тонкоплечий, со светлыми выгоревшими волосами. Мальчик видел их пару раз. Но имен не знал. Не было у него друзей в деревне, не у кого узнавать прозвища местных ребят.
Первый не то спросил, не то просто сказал:
– Подслушивал...
– Нет!
– поспешно отперся мальчик.
– Это случайно.
– Интересно, много ли слышал?
– Почти ничего, - сказал мальчик.
– Разноголосицу какую-то.
Другой загораживал дорогу к выходу, он был старше и крупнее, не с кулаками же на него бросаться. Бежать было немыслимо.
– Что будем делать?
– мрачно спросил второй, пониже и с косой челкой.
Мальчик опять повторил:
– Я не нарочно, - и на всякий случай приготовился зареветь.
– Да, встряли, - печально протянул первый, видимо, главный. Так говорят о неприятности, которую нельзя исправить.
– А если не подслушивал, то чего тут забыл?
– Я здесь играю, - голос предательски дрогнул, и мальчик опустил голову.
– Мне больше негде.
– Может, отпустим?
– спросил товарищ захватчика.
– Нельзя, - ответил вожак.
– Я его знаю. Это Веська. У него бабка - шептунья. Даже если и не выдаст, так бабка сама все увидит.
– Да что вы мне сделаете!
– вдруг расхрабрился мальчик и незаметно потрогал красную тряпицу на запястье.
– В лесу, что ли, закружите? Так силенок не хватит. Или к омуту подведете? Не убивать же вы меня собрались.
А они смотрели на него серьезно, безо всякой улыбки. Будто что-то решали. Веська вздрогнул. Он только сейчас понял, что это совсем не игра. И заметил у первого мальчишки на поясе огромный кривоватый тесак с зазубренной сталью. А вдруг?..
– Ладно, - принял, наконец, решение старший.
– Придется его с собой брать. Может, и к лучшему. Поди, шептунья-то внука хорошо в лес снаряжает.
– Куда брать?
– обрадовался мальчик. Его редко звали в детские игры, видимо, опасаясь тени всесильной по деревенским меркам бабки.
– Ишь, какой шустрый, - осадил его второй мальчишка.
– Давай сначала познакомимся, что ли.
– Давай, - радостно согласился невольный пленник.
– Я - Веська.
– Кто ты такой, мы знаем, - невольно улыбнулся вожак.
– А я - Нике.
– Я - Тима.
Теперь мальчик был полноправным членом маленькой команды, он мог спрашивать про все тайны.
И вот что оказалось. Мальчишки собрались на опасное дело. Поэтому и обсуждали его здесь - чтобы чужие уши не тревожить. В самом дальнем углу избенки тускло блеснул камень-молчун, подтверждая серьезность их намерений. Попробуй-ка в деревне поговорить, там везде родительские охранки. А если молчун вытащишь, то лучше уж сразу к бате с хворостиной. Получается, что сам в проказе будущей подпишешься. Здесь же охранке до родичей не дотянуться. Чащоба, она слабую магию не пропустит. Не у всех же лишний медяк завалялся, чтобы у ворожеи дальний заговор от детской проказы прочитать. И камень, если честно, для поселка слабоват. Хоть смутно, но разговор-то за дверью Веська услыхал. Терпения не хватило двенадцать лун в озере обмывать, рыбьей чешуей натирать, да и обстоятельства особые появились.
Тут мальчишка не выдержал и фыркнул.
– Чего ржешь-то?
– сразу набычился Нике.
– Ты когда-нибудь слышал, как рыбы звуки издают? То-то же. Самый материал для молчуна.
– А если чешуя с хвоста русалки?
– парировал Веська.
– Такой камень секрет не сохранит, наоборот, все окрестные мужики о нем узнают. Водная нечисть любит жертвы призывать. Может, я поэтому сюда и пришел. Уж очень мне сильно играть захотелось, да не где-нибудь, а именно здесь.
– Не маловат ли ты для русалки?
– недоверчиво потянул Тимка.
– Они к детям равнодушны, им взрослых подавай.
– Да и ты не намного старше, - огрызнулся мальчик.
– Сами говорили, что камень слабоват. Видимо, только до меня и дотянулся. Бабка-то у самого леса живет. Вы бы еще приманное заклятие прочитали. Тогда точно бы вся округа сбежалась. Счастье, что бабка варевом занялась, по сторонам не зыркает.
– Говорил я, что надо паутиной обматывать, - огорченно вздохнул Нике.
– Ох, и не люблю я эту липкую гадость. Ладно. Чего уж там. Тимка, прибери камень. Нечего перед округой светиться. У шептуньи глаз цепучий.
Тимка повздыхал-повздыхал, но покрывало на молчун накинул.
– Ну а дальше?
– накинулся с вопросами Веська.
– Чего задумали?
Мальчики переглянулись. Наконец Нике нехотя протянул:
– На болото мы. К расколу.
– Да вы что!
– ахнул мальчик.
– Вы шутите, да? Оттуда возврата нет.
– Ну и что?
– с показным равнодушием махнул рукой Тимка.
– Это смотря когда идти, в ночь Большой Луны нечисть сговорчивей становится.
– Не всякая нечисть, - не согласился Веська.
– Домовая так проказничать выходит.