Синеокая Тиверь
Шрифт:
И все-таки нашлись и такие, что указали на наилучшую. Ею оказалась Миловидка из Выпала.
Девушка сначала удивилась, а потом смутилась и поспешила укрыться за молодцами своего городища.
– Не пугайся, красна девица, – успокаивали Миловидку княжьи люди. – Никто тебя не обидит. Вручишь княжичу именем народа броню на пострижинах, да и пойдешь себе…
Тут хлопцы из Выпала вынуждены были вступиться за девушку.
– Отец не разрешил ей отлучаться, да и мы обещали не спускать с нее глаз…
– Вон какое горе! Так идите и вы. Постоите неподалеку, подождете, пока исполнит волю князя, да и заберете себе. Потому что краше ее во всем Черне не сыщешь!
Сердце Миловиды заполонил холод, она упиралась как могла. Но ее не слушали. Взяли под руки и повели туда, где происходили пострижины. Выпальские молодцы, а с ними и девчата не оставили подругу, шли рядом и твердили:
– Будь уверена, никому не отдадим: нужно будет, торговый люд позовем.
Но могли ли их уверения успокоить девушку? И страшилась, и смущалась, да так, что прохожие оборачивались в ее сторону, их лица светлели: какая красавица!.. Посмотрите же, люди добрые, какая славная девушка идет поздравлять княжича!
Заметила девушку и княгиня.
– Поприветствуй, красавица… – Подошла и коснулась руки Миловиды. – Поприветствуй, говорю, княжича с отроческим возрастом, броню ему вручи от имени народа тиверского. Пусть будет слово-пожелание твое красным и щедрым на добро, как и ты сама.
Зорина Вепрова стояла уже возле венка и ждала ее, девушку-простолюдинку, даже подсказала, что делать:
– Я первой буду здравить. – А когда дошло до поздравления, растерялась и замолкла. Миловидка только теперь увидела, какое она еще дитя, и взяла на себя смелость помочь девочке.
– Пусть всегда с тобой, княжич, будут матушкины ласки, – выпалила одним духом, – и отцовская мудрость, и мужество. Будь ласков с народом своим, как матушка была с тобой, будь бесстрашным и мудрым с теми, кто будет посягать на нашу свободу и наше добро, как твой отец.
Подождала, пока Зоринка увенчает княжича венком, и только тогда приблизилась к нему, опоясала мечом, передала щит и шлем. Не видела, как отнеслись к ее словам князь с княгиней, народ вокруг. Слышала только: дружно и голосисто напомнили о себе величальницы:
Рос в лесу дубок,Бежал из-под него ручеек.Словно братья, радовались.Допоздна шептались:«Ты расти-вырастай, мой дубочек».«Ты беги и звени, ручеечек,Пока влага твоя под моими корнями,Наслаждаюсь весенними днями».«Не грозит мне погибель, брат мой,Если ты стережешь мой покой».Эта песня, ее немудреные в своей простоте слова относились уже не только к княжичу, но и к дядьке, тому «мужу при мече», который подвел коня и помог Богданке сесть в седло, засвидетельствовав тем: отныне не мать и не отец – он будет отроку учителем и житейской мудрости и ратного дела.
Был еще и круг почета на оседланном коне, были цветы, которыми устилали путь княжича-отрока, потом величальные песни, приветствия и пожелания, чтоб веселым был на многотрудной стезе мужа и князя, чтобы так же легко и удобно сел на княжеский престол, как садился на стол, на котором обрезали кудри.
Но Миловидка не присматривалась и не прислушивалась уже к тому, что происходило на помосте. Услышала: «Ты свободна» – и метнулась к своим поселянам, а с ними – подальше от княжеского праздника.
– Подожди, Миловидка, ты куда?
– Ой, сестрички, сама не знаю куда, но бежать должна, не то лопну от того, что вот тут сидит, – показала на грудь, – после тех пострижин…
– Ну и что? Все уже позади!
– Кто скажет, что все позади?..
– Какая же ты… Или ты тут одна-единственная?.. Не обидели до сих пор, не обидят и потом.
– Поди знай…
Их словно подслушали. Миловида, девушки и парни из Выпала не успели еще выйти из толпы, а от места пострижин отделился юноша их лет, поклонился до земли той, которая опоясала княжича мечом.
– Я к твоей милости, девушка пригожая…
Смотрела на него растерянно и не знала, что сказать. Молодец не был похож ни на челядина, ни на дружинника. Ни внешним видом, ни повадками… Поселянин, да и только, а остановил – значит, что-то хочет.
– Будь добр, – промолвила Миловида и сразу же поняла: не то сказала, что нужно было сказать.
– Тебя зовут!
– Кто?
– Княгиня.
– Боги… – Миловида со страхом и тревогой глянула на подруг. – Я же говорила…
– Она за сказанное сыну красное слово поблагодарить хочет, – поспешил успокоить молодец. – Когда княжич завершит круг почета, все сядут за столы – княгиня просит, чтобы ты тоже там была, чтобы они могли тебя достойно отблагодарить.
– Не пойду!
Не обращала уже внимания ни на подруг, ни на приглашение княгини и решительно направилась к воротам, которые вели из Черна. За ней – и все остальные. Но если Миловидка меньше всего сожалела, что не будет сидеть за княжьим столом и не увидит, что будет на пиру, то все остальные из Выпала, видимо, думали по-другому. Во всяком случае, кто-то из парней оглянулся вскоре, а оглянувшись, остановился и остановил всех остальных: тот, кто прибыл посланцем от княгини, не возвратился к своей повелительнице, а шел за выпальцами.
– А ты куда?.. – не совсем учтиво преградили парни преследователю дорогу. – Миловидка ведь сказала, что не пойдет.
– Ну и хорошо, я тоже не пойду, раз так…
На него посмотрели словно на блаженного…
– Княгиня не посылала меня, – объяснил он. – Княгиня только сокрушалась, что девушка исчезла. Ну, а я вызвался догнать и сказать, что зовут. А раз Миловидка не хочет идти, я тоже не вернусь… Вы из Выпала?
– Ну и что?
– А я из Солнцепекской веси. Соседи мы близкие…
– Ха! Так чего ж молчал? Слышали, девоньки, это ж наш! – И по-дружески толкнули молодца в круг.