Синестетик
Шрифт:
— …мужчина… я устала…
Немков схватился рукой за шею:
— …укол… немеет… все…
Немков пошатнулся и едва не свалился на пол, но его вовремя подхватил под руку Нестеренко. Прихожая перед глазами Романа стремительно возвращалась к нормальному виду. Синестет судорожно вздохнул и закашлялся, словно подавился негативом захлестнувших его впечатлений.
— Что это было? — первым задал вопрос пришедшему в себя Роману капитан Нестеренко.
— Он похитил её из дома, — без каких-либо объяснений произнес
— Да, на шее потерпевшей присутствовал след от инъекции, — подтвердила Кондратьева. — Вы экстрасенс?
— Нет, что вы, — запротестовал Немков, — совсем нет!
— Тогда, чёй-то за комедия здесь была? — «Насел» на Романа Нестеренко.
— Это не комедия. Просто я — синестет…
— Кто? — переспросил капитан, ни разу не сталкивающийся с таким термином.
— Синестет, — терпеливо повторил Немков, по всей видимости, такие вопросы были ему не в новинку.
— Синестет? Вы что-нибудь об этом знаете, Елена Николаевна?
— Я что-то такое слышала, — припомнила Кондратьева. — Люди с цветным слухом? Лист, Вагнер?
— Да, — согласно кивнул Немков, — это одна из возможных форм синестезии. Можно, пожалуйста, присесть — ноги до сих пор не слушаются.
— Конечно-конечно! — участливо произнесла Елена Николаевна. — Проходите в комнату. Петя, помоги человеку!
С трудом переставляя ноги, словно к его ботинкам привязали по пудовой гире, Немков, поддерживаемый под локоть капитаном Нестеренко, прошел в комнату и опустился на диван. Кондратьева присела рядом, а Петр подвинул к дивану стул, и уселся на него задом наперед, уткнувшись локтями в спинку.
— Неужели вы почувствовали на себе действие вколотых Лопатиной лекарств? — дав Немкову немного перевести дух, первой задала вопрос Кондратьева.
Немков вяло кивнул:
— Да, почувствовал.
— Как вообще такое возможно? — Не мог успокоиться Нестеренко, нервно елозя на стуле.
— Это одна из редких форм синестезии, — пояснил Немков, — синдром зеркального прикосновения. Я могу переживать чувства абсолютно незнакомого человека. Ощущать на расстоянии то, что ощущает он.
— А говоришь, что не экстрасенс…
— Не экстрасенс. Это просто особенности моего восприятия окружающего мира.
— Значит, вы уверены, что её похитили именно восемнадцатого числа в девятнадцать тридцать семь? — вновь взяла ведение допроса в свои руки Кондратьева.
— Да, — согласился Немков, — я это отчетливо видел.
— А почему день серо-зеленый? — поинтересовалась ради собственного интереса Елена Николаевна. — Тоже синестезия, типа цветного слуха?
— Да. Для меня все вторники — зеленого цвета. Утром яркие, свежие, словно клейкие молодые листочки. К ночи — серые, набрякшие, напитавшиеся вечерней усталостью…
— Как все сложно и запутано у вас… — фыркнул со стула Нестеренко.
— Петя! — одернула его Кондратьева.
— Молчу, Елена Николаевна, молчу! — Нестеренко в пантомиме невидимым ключиком запер рот на замок.
— Продолжайте, Роман э-э-э…
— Олегович, — напомнил Немков. — Он позвонил в дверь, Валерия открыла. Он уколол её в шею… Дальше смутно… Я ведь «зеркалил» ощущения Валерии: она упала, он занес её в комнату, положил на этот диван. А через некоторое время вынес из квартиры. Это все, что я смог «увидеть».
— Мужчина, пятьдесят лет, крепкого телосложения? — Еще раз уточнила Кондратьева.
— Да.
— Было еще что-нибудь особенное? — не унималась Кондратьева, стараясь распотрошить Немкова, как можно тщательнее.
— Запах, — поморщился Немков. — От него сильно пахло больницей: лекарства, кровь и металл…
— Еще бы от этого душегуба кровью не несло! — вмешался в разговор Нестеренко, забыв про данное Кондратьевой обещание молчать.
— Другие запахи? Одеколона, туалетной воды? — продолжала выпытывать Кондратьева.
Немков покачал головой:
— Запах больницы перебил все остальные. Это все, что я могу сказать.
— Спасибо и на этом, — произнесла Елена Николаевна. — Кем вам приходилась Валерия?
— Она — моя хорошая знакомая… Была… Мы познакомились несколько лет назад, посещали группу одного психолога, помогающего синестетам разобраться с проблемами социальной адаптации…
— Постойте, Роман Олегович, — невольно прервала Романа Кондратьева, -
вы хотите сказать, что Валерия тоже была синестетом? Таким же, как и вы?
— Не совсем таким же, — поправил майора Немков, — особенности каждого синестета сугубо индивидуальны, но если брать в общем — да, она была синестетом. Людям с нашими особенностями очень сложно ужиться с кем либо. Отсюда постоянные проблемы, затяжные депрессии. Занятия с психологом нам очень помогли. Но и после занятий мы продолжали общаться, поддерживали друг друга. Она звонила мне на прошлой неделе… просила зайти… жаловалась на усталость… Но я был занят… Обещал зайти, как освобожусь… И вот… — Он виновато развел руками.
— Не вините себя, — постаралась приободрить потерявшего друга Романа Елена Николаевна. — Вы ни в чем не виноваты. Она не первая жертва, умерщвленная подобным способом.
— Простите, Елена Николаевна, — вновь вмешался Нестеренко, — но я спрошу: Роман Олегович, а где вы были восемнадцатого числа?
— Я был на конференции во Фракфурте, — спокойно ответил на заданный вопрос Немков. — Вернулся вчера вечером.
— Хорошо, мы проверим, — произнес Нестеренко.
— Конечно-конечно, проверяйте, — не стушевался Роман. — Если нужно, я могу билеты показать…