Синева небес
Шрифт:
— Ты куда? — удивилась Юкико. Она как раз собиралась приготовить для Томоко завтрак. Правда, это был бы уже обед…
— Да так, дело одно появилось…
— Ясно.
— Думаю, к ужину вернусь.
— Ну, счастливо.
Не похоже, что Томоко едет к мужчине. Однако все может быть, поэтому лучше ни о чем не расспрашивать. Юкико почему-то беспокоила внезапно возникшая мысль, что сестра собралась навестить больного человека. Сасими из морского окуня, которым она собиралась угостить сестру, как ни жаль, придется отложить до
Когда Томоко вернулась, было почти семь вечера.
— Что-то ты поздно. Я боялась, что и к ужину не вернешься. Войдя в дом, Томоко, не переодевшись, сразу легла на диван в своей комнате, будто совсем выбилась из сил.
— По правде, хотела вернуться пораньше, но не вышло.
— Прими ванну. От усталости хорошо помогает.
— Пожалуй… Только мне с тобой посоветоваться надо. Услышать такое от Томоко — небывалое дело.
Выйдя из ванной, Томоко села за обеденный стол прямо в халате поверх пижамы.
— Кто-нибудь заболел? — спросила Юкико, наливая пиво. Ей было ясно, что сестра хочет поговорить, но не знает, с чего начать.
— Да. Случилось большое несчастье.
— С кем?
— Девушку зовут Мицуко Кавахара. Тебе, Юки-тян, не приходилось с ней разговаривать?
— Та самая, которую ты звала Мит-тян-Мит-тян? — Юкико долго вспоминала имя девушки. Она была подчиненной ее сестры и подавала большие надежды.
— Да. Мицуко вышла замуж и теперь стала Мицуко Каная, живет в Йокосуке.
— Чем занимается ее муж?
— Служит в банке. Человек степенный, даже, пожалуй, слишком. Мицуко поначалу на него и смотреть не хотела.
— Значит, ничего хорошего из женитьбы не вышло?
— Да нет. После того, как у них родился ребенок, отношения, похоже, наладились. Ну, а тут такое несчастье… Знаешь, что произошло?
— Что?
— На нее напал насильник.
— Насильник? Где?
— В ее собственной квартире.
Юкико никак не могла уяснить суть дела.
— Мицуко допустила ужасную оплошность. Решила, что это торговый агент, и впустила его в дом. Да он и впрямь производил впечатление вполне приличного человека. Только он набросился на нее.
Юкико налила Томоко суп с крабами. Она отвернулась не только для того, чтобы налить суп, но еще и потому, что от услышанного ей захотелось спрятать лицо.
— Ужасная история…
— У нее теперь даже голос изменился, не узнаешь. Ребенок грудной, даже ползать не может, а молоко у нее пропало. Когда я дозвонилась до нее, даже не поняла, что это она. Пищит, как комар.
— А в полицию заявили?
— Да нет. До сих пор не заявили. Ее муж тоже, кажется, против.
— И муж тоже все знает? — спросила Юкико, только теперь осознав, что инцидент уже почти исчерпан.
— Он знает, но, похоже, у него самого мозги набекрень. Я ей говорю: «Надо заявлять! Это твой общественный долг, и раз муж знает, то
— Я тоже так думаю.
— Однако ее муж трясется за собственную репутацию. А Мицуко просто не в себе.
— Она видела лицо насильника?
— Видела, но не может описать, как он выглядит. Говорит, как попытается его вспомнить, ее начинает трясти и тошнить, поэтому принуждать ее никак нельзя.
— Надо было позвать на помощь. Он ведь мог убить ее?!
— Она говорит, что побоялась кричать; как представила, что жильцы дома увидят такую картину, так просто язык отнялся.
— Я не замужем, поэтому мне трудно судить, но, думаю, ей еще повезло. Случай, конечно, ужасный, но хорошо, что ее хотя бы не изуродовали и не убили, — подытожила Юкико. Ей даже почудилось, что к ней вернулось душевное равновесие.
— Это верно, — отозвалась Томоко, — и я так сказала. А если бы ребенка ранили или похитили, что бы тогда? А если бы Мицуко изуродовали — что уж тогда было созывать людей?… Я ей сказала: раз ничего ужасного не случилось, надо выкинуть все это из головы. Просто несчастный случай. И все забыть.
— В ветреный день на тебя может свалиться вывеска. Так и к этому случаю надо отнестись.
— Конечно, ужасно, если кто-нибудь скажет, что жена завела себе шашни со случайным мужчиной. Но ведь ничего такого не было! Однако, похоже, что ее муж не способен понять ее состояние.
Томоко как ни в чем не бывало положила палочки для еды, погасила недокуренную сигарету и тут же торопливо вынула из пачки следующую.
— Именно в такие моменты люди могут стать по-настоящему близки друг другу, — заметила Юкико. — В подобной ситуации только муж в состоянии поддержать жену. Замечательно, если мужчина может сказать: «Не переживай! Давай забудем об этом».
— Да ты мечтательница, Юки-тян.
— Но разве не это главное? Это же легче, чем вернуть кредит за квартиру!
— У мужчин в такой ситуации сдают нервы, — по-мужски отрезала Томоко.
— У всех сдают нервы, но нужно подумать, чего бы тебе самому хотелось, окажись ты в таком положении. Я считаю, что все еще не так плохо. Могло бы ведь кончиться куда хуже. Ну подумай сама. Окажи Мицуко сопротивление, вряд ли бы у нее хватило сил справиться с преступником, он бы только совсем озверел — и господин Каная потерял бы обоих — и жену, и ребенка.
— Это все так, если муж — человек сильный духом. Но Мицуко говорит, что ее супруг впал в такую депрессию, что со вчерашнего дня даже на службу ходить не может. Но и вызвать врача, получить бюллетень он не может. А прогуливать без оснований… Руководство банка на такие фокусы смотрит плохо. Мицуко только и твердит об этом. В подобной ситуации трудно что-либо изменить, а Мицуко есть Мицуко: у нее просто мания преследования. Боится, что насильник вернется, говорит, что не может оставаться в той же квартире и должна переехать.