Синева
Шрифт:
– Да ну! – приподнялся и насмешливо протянул Зайченко, - что-то уж очень много у тебя таких «совпадений» накопилось на подлодке.
Он с иронической ухмылкой оглядел не особо крепкую фигуру старлея и хмыкнул:
– Значит, говоришь, один троих уложил? Лопатой! А у террористов пистолеты были и они стреляли почти в упор, но все трое промахнулись?
Эти сказки ты воспитательнице в децком садике рассказывай!
Дмитрий пожал плечами:
– Так вы правде-то и не поверите! Чего зря воздух сотрясать? В рапорте всё складно написано, прочитают, кому
– Ты щас пока не у психиатра! После разговора с Зеликовым я уже немного в теме о твоей личности. В курсе, как ты описал попадание боевого блока «Синевы» в мишень, со всеми подробностями. Доклад об этом был отправлен куда надо. И… - тут Зайченко запнулся, - ладно, я сам решу, чему верить, а чему нет. Щас давай, рассказывай, как всё на самом деле было.
– Хорошо, - Дмитрий согласно наклонил голову и начал говорить, решив, что теперь уже шифроваться не стоит, - тогда слушайте. Сидели мы в домике с медсестрой, разговаривали. Вдруг я почувствовал, что совсем рядом – чужие. Зло почувствовал. Вонь. Ну, как запах грязного немытого тела, крови, гнилья… Сосредоточился на нём, примерно представил направление и степень угрозы.
Вышел из домика, заметил этих террористов, как раз выползающих из земли, в кустах. Послал медсестру к вам за помощью, а сам остался наблюдать. Когда они собрались уйти через лаз, решил задержать, чтобы не уплыли те сведения, что они тут уже собрали, да и сам факт того, что они прошли все ступени охраны базы и выбрались внутрь защищённых рубежей – уже серьёзная вещь!
– Как ты с ними справился?
– Как сказать, - Дмитрий замялся, - в общем, я попытался… э-э… загипнотизировать их и усыпить. Но я этого пока делать не умею. В первый раз попытался. Получилось не очень хорошо, но как-то на бандитов это всё равно повлияло.
Они стали… как пьяные. Потому и не попали в меня. А я, как только вышел из ступора, подошёл и огрел каждого лопатой по башке. Это получилось лучше, чем гипноз. Но, если б не попытка их усыпить, они бы меня, конечно же, пристрелили или зарезали.
Зайченко молчал, обдумывая услышанное. Потом, засопев, пробурчал:
– Вот это больше похоже на правду. Но рапорт не переписывай. Пусть будет, как есть. Нечего волну поднимать, согласен. Кому надо, те и так всё узнают. Добавить по происшествию можешь чего? Есть какие-нить соображения?
– В рапорте всё указал. Добавить, вроде, нечего. Разве что, предчувствия.
– Какие ещё предчувствия? Говори!
– Мне кажется, что вокруг базы растёт напряжение, концентрируется какое-то… огромное поле злобы, ненависти, угрозы. Что-то готовится…
– Это мы, положим, и без тебя знаем, - досадливо фыркнул подполковник, - ты факты говори, чего ждать? Что может ещё случиться в ближайшее время? Что касается появления новых тоннелей, то по этому вопросу все меры уже приняты. Больше никто сюда не прокопается! Точка!
Может, подскажешь или… предскажешь?
– каких ещё сюрпризов ждать от игиловцев?
Дмитрий
– Несколько минут подождёте? – обратился он к Зайченко.
Тот уступчиво кивнул.
Дмитрий поудобнее устроился на табурете и «нажал кнопку».
Туман. Движение серых теней, облака, мелькающие картинки летящего самолёта. «Сушка», заходящая на цель. Бомбометание. Разворот и курс на родной аэродром. На базу Хмеймим. Следом за «сушкой» из облаков вырываются две хищные волчьи тени. Несутся следом за русским бомбардировщиком. Сзади. Пилот не видит преследователей. Он на своей территории, летит над Сирией.
Преследователи – турецкие истребители. В азарте погони они пересекают государственную границу Сирии. Один из самолётов выпускает в хвост «сушки» ракету «воздух-воздух».
Она догоняет цель. Разрыв!
Загоревшийся бомбардировщик, а это – Дмитрий отчётливо видит - «СУ-24», пикирует вниз. Вскоре раскрывается два белых купола. Лётчики катапультировались. С земли по ним ведётся огонь…
Явно, что это – запланированная и подготовленная засада! Дальше ничего не видно… Облака, шумы, помехи и непрерывная пулемётная стрельба…
Всё. Экстрасенсорный канал закрылся. Время наступления события – нападение турецких истребителей на российский «СУ-24» - ближайшие дни. Три-пять. Точнее трудно сказать. Пряничный пока сенс начинающий. Не ас, так сказать. Ему ещё учиться и учиться…
Но и то, что увидел – серьёзно. Нужно учесть возможность предательского удара со стороны Турции по нашей авиации. По-крайней мере, выпускать на боевые вылеты тяжёлые и неповоротливые бомбардировщики обязательно в сопровождении истребителей прикрытия.
Открыв глаза, Дмитрий покачнулся и ухватился руками за края табурета. Потянулся. В состоянии изменённого сознания, отключённым от реальности, Пряничный находился около двух минут. Всё это время Зайченко пристально на него смотрел - изучающе, с удивлением и недоверием.
В этот раз вход и нахождение в состоянии «изменённого сознания» Дмитрию дались намного легче, чем в предыдущих случаях, он осваивал свои возможности всё лучше и лучше, но, тем не менее, устал.
Увидев ожидающее и сосредоточенное лицо подполковника, рассказал всё, что принял, находясь в трансе, в режиме сверхчувствительности и предвидения.
Зайченко, с видимым сомнением и беспокойством выслушал Пряничного, не перебивая. Потом обхватил руками голову, опёрся локтями о столешницу и задумался. Думал с полминуты, после чего, выпрямился и, уставившись тяжёлым взглядом в переносицу старлея, не торопясь, высказался:
– Сложно поверить. Турция – наш союзник по антитеррористической коалиции. Сбить российский военный самолёт? Это перебор, даже учитывая тайные делишки турков с террористами, подпитку их деньгами, нефтебизнес, «прозрачность» турецкой границы для бандитов и многое другое.