Сингулярность (сборник)
Шрифт:
Вдоль стен жмутся люди, преданно рассматривающие владыку. Пламя тысяч свечей трепещет, некоторые скворчат, как сало на сковородке, неужели не поленились сальные свечи налепить? Реставраторы, мать их… По ногам тянет холодом, объясняющим, как еще не задохнулись в свечном угаре.
Ужин на одного. Понятно… Наверное, понятно. Высоко сидим, далеко глядим, а до края стола метра полтора. Мажордом поймал озадаченный взгляд, метнулся было помочь, но профессор уже и сам заметил под креслом полозья, ладони ухватились за волчьи морды подлокотников и крутанули до щелчка. Кресло плавно сползло к столу. Мажордом
Пальцы ухватили лапу какой-то огромной румяной птицы, парящей одуряющим запахом жаркого. Лапа вывернулась, брызнула на локоть соком. Вот зачем перчатки нужны! Чтоб кость в руке не скользила!
Прожаренная до прозрачности кожица захрустела на зубах. Славутич вольно кусал, глотал, свысока посматривая на затаивших дыхание людей. Ощущалось, что, станцуй он на столе лезгинку, примут как должное. Словно дети высматривают, впитывают манеры взрослых. Потом забавно копируют, но потом… так что аккуратнее с лезгинками.
Мясо, овощи, хлеб… просто, но по высшему классу. Организм ожил, видимо вспомнив о недавних жестоких голодовках, оперативно растаскивал, расфасовывал куда нужно куски и кусочки. На лету перерабатывал часть в мышцы, а что-то и в жирок…
«Правильный у меня, в общем, организм, – довольно подумал профессор. – А какая богатая гамма вкусов теперь доступна! Потрясающе».
Он ухватил высокий тяжелый кубок, потянулся отхлебнуть, но оттуда неожиданно пахнуло гнилью и какой-то тиной… с сахаром. Он откачнулся, рыкнул, отставил кубок…
– Виночерпий!
От стены сразу подбежали двое, преданно заглядывая в глаза.
– Пей, кто наливал! – Они неуверенно переглянулись, один взял, пригубил. И, с каждым глотком задирая голову, до дна осушил полулитровый кубок. Лихо стряхнул несколько капель и грохнул донцем по столу.
– Спасибо. Отличное вино. Келлертанц. Черный девичий виноград… трехлетней выдержки.
– Закуси, вон мясцо.
Виночерпий зажевал, лихо закрутил длинный ус – глаза гордо блеснули в сторону подпирающей стену толпы. Он ухватил откупоренную бутылку и быстренько налил еще два кубка.
Славутич нюхнул, поморщился. Та же тина. Похоже, организм слишком поумнел, алкоголя не приемлет. Так что сократим восторги, сократим…
Небрежно сдернул засаленные перчатки, швырнул в блюдо с недоеденным салатом. Повернул головы подлокотников и отодвинулся обратно на возвышение. Мимолетно подумал, что зря, наверное, перчатки-то… в каком-то фильме видел, что придворные, едва король уходит, набрасывались и начинали быстро поедать остатки. Но нет, пышногрудые девицы намек поняли – мигом похватали грязную посуду, и не успел еще выйти из зала, как уже елозили тряпочками по пустой столешнице. Прямо средневековая идиллия, так и видится, как их легко ставить по углам в правильную позу, по праву сеньора… или это право первой брачной ночи тогда только было? Черт, неужели тоже ВИЧ-инфицированные? До чего же жалко девок.
Настроение ухудшилось. Навалилось тяжелое ненужное ощущение ответственности…
Глава XV
Вниз по ажурным металлическим ступенькам звякают лаковые боты «лысого бухгалтера». Он, оказывается, хранитель библиотеки, фильмов, записей. Теперь ведет по лестнице, спускающейся спиралью в глубокую шахту посреди зала с гробами.
Провожатый несоразмерно мощно сопит, то и дело оглядывается, посверкивая маленькими очками, с непонятным выражением лица – то ли ожидая, что сейчас пнет «великий древний» ниже пояса, то ли ждет укуса в шею в лучших традициях Голливуда. Славутич выпячивал челюсть и внушительно хмурился, отгоняя ощущение собственной хлестаковщины. По ходу встретилось несколько площадок с глухими дверями непонятного назначения. На третьей профессор нарушил молчание:
– Это что, темницы для особо опасных заключенных?
– Да. В те времена особо опасными обычно были ближайшие родственники. Дети великих князей, бояр и прочих царей. Так и держали в родном доме, но на нижнем, так сказать, уровне. На всякий случай. Обычная для Средних веков практика. А случаев тогда было множество, – быстро и охотно ответил провожатый. Похоже, его тоже томило длинное молчание. – А вот мы и пришли, можете самостоятельно открыть. У вас ключик универсальный ведь?
– Сейчас проверим. – Славутич вынул магазинный ключ, шагнул к двери. Дверь квакнула сигнализацией, отодвинулась в сторону.
– Да, универсальный, как и сказано… Мой обязательно в скважину замочную нужно вставлять.
Славутич окинул взглядом тысячи томов во множестве шкафов, выхватил наугад один, другой, третий и тихо ахнул.
– И что, это все о вампирах?
– Все, где они так или иначе упоминались. Самая полная библиотека, на множестве языков, разных лет. Это почтенные венгры Тадеуш с Мариусом привезли.
Хранитель сел за монитор, звонко защелкала клавиатура, явно он научился печатать в старые времена механических печатных машинок. Вон как усиленно долбит, словно и сейчас нужно пропечатывать три листа с подложенными копирками.
– Ввод, доступ, просмотр каталога фильмов. Я оставлю вас, здесь очень четко все разложено. Пожалуйста, просвещайтесь, – сказал библиотекарь, исчезая за дверью.
Информация хранилась в отдельных звуковых файлах. Дарья в своих пророчествах говорила, то низко, то высоко, то ускоренно, то замедленно, то скрипела, то тянула. Сопроводительные комментарии, попытки объяснить и пересказ обрывков сновидений шли обычным голосом.
Стало понятно главное, что действительно через нее говорил некто. Причем вслух выдает вещи именно для общей аудитории пользования. С Дарьей же говорил отдельно, на что она намекала сплошь и рядом. В итоге складывалась чудная картинка неких двойных откровений, которые можно толковать как угодно.
– Нас не было здесь, но мы поселились. И стали жить здесь, чтобы узнать жизнь. И стали, чтобы жить, живы… – Профессор откинулся на спинку кресла.
«Ох уж мне эти откровения… туманные и мутные. Не понимаю, что за бред… какой-то испорченный телефон. Может быть, тело искажает? Но тогда зачем так хитровымученно вещать? Почему бы по мобильнику не позвонить? Для солидности? Так в чем солидность-то заключается? И почему только Дарье?»
Разумеется, в полный рост встала проблема интерпретаций. Впрочем, она возникает и при обычных разговорах. Каждый понимает иначе, спорят до хрипоты, доказывая одно и то же.