Сингулярность (сборник)
Шрифт:
Глава XIII
Четыре утра – час дворников и уборщиц. Со всех дворов доносится торопливое шух-шух-шух гибких граблей и метелок. Подвывание и шелест намыленных щеток моечных машинок сливается с чириканьем проснувшихся воробьев. Гудят громадные мусоровозы, искусно лавируя меж как попало припаркованных автомобилей. Вот из ближайшего, едва не сшибив Маху, выскочил разозленный водитель и пнул «Ситроен», перегородивший подъезд к ящикам. Оскорбленная машина гнусно закурлыкала вычурной иностранной сигнализацией, с балкона пятого этажа высунулся
Профессор биохимии, шелестя оранжевой робой не первой свежести, лихо натянул на глаза кожаную кепку, выдвинул небритую челюсть и загромыхал длинной заляпанной тележкой по тротуару. Внутри брякают и перекатываются ведра, лопаты, веники и прочие дворницкие причиндалы. Маха-репепедерша гордо выступает впереди, неся на плече, словно хоругвь, метлу на длиннющей ручке.
Возле КПП лениво позевывающий солдат оживился, заметив процессию. Довольно ухмыляясь, жестом потребовал прижаться к стенке будки. Шмыгнул внутрь и через минуту поднял шлагбаум.
– Давай, Машка, у тебя четыре часа сегодня максимум! Ну, с хахалем быстрее управишься! Камеру отвернул, пацаны, как обычно, не обидят. – Он подмигнул дворничихе, неодобрительно хмыкнул, посмотрев на выставленное напоказ из кармана робы профессора горлышко бутылки, и мощной дланью выдернул из подсобки моечную машину. Маха сладко улыбнулась, ухватила рукоятку, повлекла, показывая направление.
Мусорные баки притулились возле самого забора. Красиво покрашены в разные цвета, расписанные яркими поясняющими надписями, в какой запихивать пластик, в какой объедки. Но тем не менее наполнены разномастными мусорными мешками с чем попало. Маха подхватила палку с крючком, попросила:
– Ты мне только вытащить их помоги и разложить. А дальше я сама управлюсь.
Профессор не имел ничего против такого разделения труда.
Крыса тем временем осмотрела территорию и забилась в щель, отчаянно сигнализируя Славутичу, что она не на своей территории, что статуса у нее здесь вообще никакого нет, что она боится местных… Пришлось мысленно гладить ее по шерстке, посылая эмоциональную картинку, что недолго здесь пробудут, скоро уберутся, и вообще у тебя такой защитник, что все местные крысы перед тобой меньше блох.
Одновременно они вытаскивали и раскладывали рядами пакеты, которых оказалось удивительно много. Строгие длинные камеры, словно им было неприятно это зрелище, угрюмо замерли, отвернувшись. Солдаты на вахте слово держали.
Через полчаса Маха занялась потрошением и сортировкой отбросов. А Славутич достал бутылку водки и переместился в тень, вплотную к зданию. Крыса преданно перебежала за ним.
Профессор сосредоточился, опять представил ее как конечность и послал к стене. Крыса добежала и начала недоуменно смотреть вверх и в стороны, крутить хвостом. В сознании отразилось непонимание, чего же от нее хотят. Тогда он представил, что она входит в стену и продвигается дальше. В ответ крыса ткнулась носом в пыльный цемент, и профессора обдала волна такого удивления, что краска бросилась в лицо.
– Ну что же ты, Лариска?! Ты же крыса, грызун! Тебе же такие стены на один зуб, прогрызи да зайди, делов-то!
В ответ получил импульс испуга, совсем сбившего с толку. Крыса поразевала пасточку, покрутила головой, скребнув пару раз цемент, и вновь повернулась с эмоциональным рядом: «Я, конечно, буду грызть, но большей глупости и придумать невозможно!»
– Ну хорошо, что ты предлагаешь? – Славутич постарался расслабиться, убрать волевой контроль, но одновременно как-то ощущать животное.
Со стороны виделось – он то напрягался, морщился, шевеля бровями, то расслаблялся и отвешивал челюсть. Крыса в недоумении металась вдоль стены, окончательно сбитая с толку. Но вот вдруг наконец он понял, поймал момент ощущения. Словно мысленно закрыл глаза и позволил пальцу почесать там, где чесалось. И разом асфальт бросился к лицу, профессор дернул в страхе головой, но глаз не открыл, поняв, что смотрит Ларискиным взглядом. Длинное рыло перед глазами задергалось, розоватый с черным пятном пятачок пару раз отогнулся вверх. Поверхность вдоль стены оказалась испещрена целой сетью устойчивых запаховых дорожек. Лариска потянула носом, и асфальт вдруг мощно и уверенно понесся под ногами, словно ехал на мотоцикле.
– Как быстро ты бегаешь, зверуха, – пробормотал профессор, не открывая глаз. На ощупь достал бутылку водки, поставил рядом.
А крыса уже нашла еле заметный отогнутый уголок облицовочного блока прессованного стекловолокна. Принюхалась и потянулась внутрь, изгибаясь и вытягиваясь, словно мохнатый червяк. Ребра пружинисто втянулись, бока сплющились, а задние лапки, растопырившись, словно хвост-ласты тюленя, толкали коготками круговыми движениями. Передние же плотно прижаты к бокам и посекундно слегка сгибаются, помогая телу скользить в крошечной расщелине.
– Ух ты, как ползаешь-то, оказывается! – удивился профессор. Вдали грохнула крышка ящика. Он на мгновение приоткрыл глаза, ощутив удивительное расщепление. И сознание рывком переместилось в человечью голову, словно вдруг подпрыгнул. Но это Маха закончила первый ящик и, поднатужившись, загрузила в тележку внушительный мешок.
Контроль над крысой ослаб, но не пропал, он ощущал ее на ощупь, можно сказать. Но вот она вылезла в какую-то относительно свободную дыру и недоуменно закрутилась, не понимая, что делать дальше. Разом хлынули крысиные мыслеобразы-ощущения-страхи в стиле «а что я тут делаю, а не пора ли отсюда смотаться».
Оп, он снова ее мысленно схватил. И начал передавать образ Дарьи. Представил, какие у нее глаза, волосы, тело… Крыса внимала с интересом, но явно недоумевая.
– Черт, да как же тебе сказать… Неужели придется постоянно сопровождать-обшаривать. – Представил Дарью с точки зрения от самого пола. Крыса начала вроде понимать, но опять нечетко… Ясного образа добиться не удавалось. И вдруг все встало на места, тайник памяти открыл… вкус Дарьи! Он как-то очень хорошо совместился с запаховым зрением крысы, и тут крыса наконец ясно все поняла.