Сингулярность. Инкубатор счастья
Шрифт:
Но это Майка не смущало. Такова была природа теоретической квантовой механики.
Его смущало совсем другое.
Основываясь на том, что им в ночь эксперимента поведал Ишихара, Монтини вычислил плотность цивилизаций, достигших уровня ментальности, достаточного для того, чтобы слиться с Сингулярностью, спроецировал ее на размеры известной Вселенной и ее возраст. Таким образом, он вышел на значение совокупной ментальной энергии Сингулярности и усредненное значение ее плотности в пространстве. Эта величина оказалась ничтожной по сравнению с энергией, задействованной в материальном мире. Возникал закономерный вопрос: как нечто с малой энергией может управлять чем-то с гораздо большей энергией? Можно было предположить, что Сингулярность изначально обладает неисчерпаемой энергией и ей не нужна подпитка ментальных цивилизаций. Но Ишихара однозначно заявил, что фазовый переход поглощает Сингулярность и ее плотность снижается. Значит, ее энергия не бесконечна и все-таки нуждается в пополнении. Однако выводы Майка говорили о том, что энергии от цивилизаций, перешедших на высший ментальный уровень, категорически недостаточно.
Придирчивый к мелочам, Майк проверял свои расчеты несколько раз и все больше убеждался, что на уровне его понимания вещей, и принимая во внимание некоторые допуски, они должны быть верны. Сингулярности для эффективного управления Вселенной нужен источник ментальной энергии, более мощный, чем тот, который можно получить от прошедших полный цикл развития цивилизаций.
– Ну что? Как наши формулы-расчеты? – Гао плюхнулся в кресло напротив него и, жестом подозвав официанта, заказал зеленый чай и стакан воды.
– Формулы-расчеты в порядке. Только концы не сходятся в заключении, – Майк аккуратно положил планшет на стол. – А ты что такой довольный? У вас тоже есть прогресс?
– Ну как сказать… – китаец многозначительно закатил глаза. – Мы вышли на коридор значений, дающих сигнатуру активности клауструма, очень схожую с той, что возникает у вас при контакте с Сингулярностью. Теперь все остальное – всего лишь вопрос времени. Мы будем сужать коридор стимуляции, пока не добьемся полного совпадения.
– И что тогда? – поднял брови итальянец.
– Тогда мы сможем синхронно активировать некоторое количество клауструмов и есть большая вероятность того, что их объединенной ментальной энергии будет достаточно, чтобы начать подключать к себе другие сознания. Это как с мумиями. Только их было полтора десятка, а мы планируем задействовать несколько сотен людей. Ученые уверены, что в этом случае даже без прямого контакта с Сингулярностью мы сможем создать полноценную ментальную сеть в рамках обширной локации. Ведь энергия Сингулярности пронизывает все пространство, то есть доступна в любой его точке в любой момент времени. Надо только найти механизм ею воспользоваться. И у нас это уже один раз получилось. Посмотри на то, что происходит в Штатах. Если мы создадим устойчивую ментальную сеть в рамках страны, то она будет достаточно мощной, чтобы…
– Что бы влиять на других людей, – закончил фразу Монтини.
– Ну… Это сказал ты, а не я.
– Вас, китайцев, почти полтора миллиарда. Если вас объединить в управляемую ментальную сеть и создать что-то вроде единого национального сознания, то его энергии может вполне хватить на повторение американского сценария в другой точке мира.
– А кто сказал, что мы направим эту энергию на разрушение, а не на созидание? Да и индусов тоже полтора миллиарда.
– У ваших давних соперников индусов не будут синхронизированы триархи. Им нечего вам будет противопоставить, ведь у них не будет единого сознания. Если, конечно, ваша, как ты выразился, локация не распространится на Индию и дальше по всей планете. Вот, посмотри, – Майк открыл страничку планшета и повернул его к китайцу. – Это упрощенная схема взаимодействия энергии Сингулярности с материальным миром. Гипотетическая, конечно. Основанная на том, что нам сейчас известно. Но если предположить, что Сингулярность – это базовая субквантовая структура мироздания, составляющая матрицу нашей Вселенной, то возмущение одной ее части моментально отразится на всей системе. И чем большей энергией это возмущение будет обладать, тем большим будет его влияние на всю систему. Другими словами, вы не сможете локализовать ментальную сеть в рамках страны. Она, скорее всего, охватит гораздо большие территории. Вы можете инициировать нечто вроде цепной реакции, которую не будете способны остановить.
– Это для меня очень сложно. Я вообще оперативник и привык работать в поле. А меня начальство сделало руководителем группы. Почему не тебя?
– Я не китаец, – пожал плечами Майк.
– Брось. Ты уже работаешь с нами почти двадцать лет. Хоть у тебя и нет звания офицера МГБ, но ты по рангу в этой операции старше меня. Наверху тебе полностью доверяют.
– Это ты брось. Твои боссы понимают, что я европеец и могу не поддерживать некоторые методы вашей работы. Меня, например, очень беспокоит, как вы будете использовать возможность создания обширной управляемой ментальной сети. Мы нихрена не знаем о ментальности, не говоря уже о том, чтобы ею управлять. Я очень боюсь, что все ваши изыскания могут закончиться глобальным катаклизмом.
– Тут ты прав. Мне самому иногда становится не по себе от того, что мы делаем. Но наша задача – по максимуму раскрутить эту тему. Что с ней делать – дальше пусть решают наверху. А тут еще работа усложняется тем, что у русских теперь два контактера, Татьяна и Ник, а у нас только ты, да сотня испытуемых. Значит, и шансы на открытие канала у них выше, а их следовало бы уравнять, – Гао на секунду задумался и, встрепенувшись, снова вернулся к разговору: – Ты перешли мне эту схемку, я ее покажу нашим ученым.
– Да есть у них все. Я с ними в плотном контакте. Но они так увлечены прикладной частью проекта, что на его теоретическое обоснование не обращают внимания. Да это уже и не наука, – Майк снова повернул планшет к себе и задумчиво посмотрел на схему. – Это, мой китайский друг, – философия. Это баланс добра и зла, новых знаний, таящих в себе колоссальные риски, и благодушного неведения, гарантирующего комфорт и душевное спокойствие. Может получиться, что от небольшого распаленного в сухом лесу костерка полыхнет так, что останется одно гигантское пепелище.
– Вот и пусть наши философы наверху и разбираются. А схемку ты мне все-таки перешли. Я наших спецов подстегну, чтобы они посерьезней относились к теории. Хотя и в моей группе есть один теоретик. Смешной такой. Он говорит, что, когда мы стимулируем клауструмы испытуемых током, в программе суперкомпьютера, на котором мы работаем, возникают произвольные изменения. Программисты потом их, конечно, подчищают, но это происходит снова каждый раз во время стимуляции. Так он выдвинул целую теорию, что это все взаимосвязано.
– Твою мать… – чуть слышно прошептал Монтини и, словно испугавшись чего-то, отшатнулся от стола. – Не может быть!
– Что не может быть? – с тревогой в голосе спросил китаец.
– Немедленно прекратите эксперименты, пока я во всем сам не разберусь. Мне нужны все данные по изменениям в программе и графики совпадений. Еще. Я должен поговорить с этим смешным теоретиком.
Изобразив на лице непонимание, Гао отставил чашку чая и полез в карман за смартом, чтобы связаться с лабораторией. Майк, покусывая от напряжения губу, проследил его движение и ощутил, как в предчувствии чего-то большого гулко бухнуло от волнения и на секунду замерло в груди его сердце.