Сингулярность
Шрифт:
Он начинал свою карьеру в 80-х в тренировочных лагерях моджей в Пакистане. Тогда войска Советов увязли в Афгане и ЦРУ активно тренировало боевиков и снабжало их оружием. Потом были палестинские лагеря на юге Ливана, где Харпер под видом работника Красного Креста вербовал агентуру среди сторонников Арафата. Потом — разведоперации в Ираке, как раз перед оккупацией Кувейта, и первая «Буря в пустыне». Потом был Иран, снова поиски стоящего материала для вербовки и заброска его в Тегеран для организации диверсионного подполья. Потом опять Пакистан — на этот раз неудачная попытка контролировать поднимающийся Талибан. Тогда, пользуясь старыми связями, наработанными еще во время советского вторжения в Афганистан, ЦРУ имело серьезное влияние на Талибан, но даже не пыталось остановить распространение исламского радикализма. Наоборот, Харпер со своими ребятами участвовал в разработке структуры и организации талибов, в подготовке планов свержения советского
Но… Поражение или неполная победа тоже бесценный опыт, и именно поэтому в 62 года агента Харпера звали Сеньор не только из-за возраста.
Если бы еще пару лет назад кто-то сказал Харперу, что придется бомбить Европу, и не просто Европу, а самый ее центр — 4 цели на территории Швейцарии и Франции совсем рядом с Женевой, он бы от души посмеялся. Но времена пошли смутные. Кто враг, а кто друг теперь сказать было сложно, и неизвестно, что за тараканы снова пробрались в голову к конторскому начальству. Приказано бомбить Европу — будем бомбить. Главное, ему за это задание светит внеочередной отпуск на две недели и солидные премиальные, которые он с экипажем планировал потратить на пышногрудых красоток в знаменитых на всю Европу украинских борделях.
После короткой беседы с Корманом, который, не вдаваясь в объяснения зачем и почему, изложил краткий план операции и выложил координаты целей, Харпер решил участвовать в операции лично. Он собрал экипаж и вылетел в Джахру, где уже ждал подготовленный к полету «Глобмастер» с грузом из 4-х «птичек» и всякого прочего военного дерьма на борту. По дороге, пока его приятели мирно спали, он, расслабившись в мягком кресле первого класса, вспоминал инструкции по применению этого необычного оружия.
Последний раз одну из «птичек» они сбросили на виллу катарского принца, который мешал крупному заказу истребителей из США, откровенно лоббируя интересы русских. Тогда времени на подготовку было больше и можно было использовать гражданский самолет, который чартерным рейсом шел на Гоа. Катарцы, проведя тщательное расследование, пришли к выводу, что взрыв был результатом заложенной кем-то из прислуги бомбы. Сейчас все делалось в спешке, но это было даже лучше потому, что их С-17 был специально подготовлен и имел два отсека с барабанными механизмами для сброса «птичек», что снимало массу технических проблем.
То, что в Конторе назвали «птичкой», было ни чем иным как 500-килограмовой планирующей бомбой с корректируемой траекторией, но от обычного управляемого боеприпаса ее отличало многое, и прежде всего то, что бомбой в привычном понимании этого слова ее назвать можно было только с большой натяжкой. Это был контейнер, изготовленный специально для тайных операций одной из мастерских научного отдела ЦРУ. В нем могли поместиться практически любые головные части: от самых прозаичных фугасных до кассетных или, как в этом случае, противобункерных. Один раз после небольшой доработки туда удалось поместить даже парашютиста, которого надо было незаметно перебросить через границу.
Необычность этого контейнера состояла в том, что он был изготовлен из пропитанной усиливающим составом прессованной целлюлозы. Этот материал почти полностью поглощал радарное излучение, делая контейнер незаметным для всех гражданских и большинства военных станций наблюдения. Планирующую бомбу могли засечь только самые современные радары русских и китайцев, которые они использовали в системах ПВО и истребителях последнего поколения. У целлюлозы имелось еще одно полезное свойство — пропитывающий состав был легкогорючим и она полностью выгорала в момент взрыва, не оставляя никаких следов. Только детальный химический анализ на месте взрыва мог выявить подозрительные компоненты, но это не являлось полноценным доказательством применения боеприпаса.
Системы планирования и наведения на цель тоже были модифицированы. Аэродинамические панели, крепления и шарнирные приводы «присоединенного крыла» в точности копировали оригинал стандартного модуля «Diamondblack» для GBU-50* (*Управляемая планирующая бомба ВВС США), но были изготовлены не из металла, а из сверхпрочного легкогорючего пластика, который также полностью уничтожался во время детонации. Таким образом, на месте взрыва «птички» не оставалось практически никаких следов, а следовательно выйти на тех, кто его организовал, было невозможно.
Обычно «птички» сбрасывались на цель с высоты 10 000 метров и выше на скорости от 600 километров в час. При этом цель могла располагаться под углом в 45 % к курсу самолета. При благоприятных погодных условиях сброс бомбы мог производиться на расстоянии, превышающем 75 километров, что обычно снимало все подозрения с самолета-носителя. Наведение на цель с помощью GPS позволяло обеспечить точность попадания в 5–7 метров.
Это было уникальное, дорогое и очень эффективное оружие, которое использовалось, когда надо уничтожить объект, не оставив никаких следов. Но в этот раз следы будут оставлены. Кроме головной части от противобункерной бомбы российского производства, в каждом целлюлозном контейнере находились с десяток крупных фрагментов от боеприпасов с маркировкой на русском языке, для того чтобы сразу задать расследованию нужное направление.
Глава 3
В аэропорте Кувейта у трапа их встретил молодой капитан из группы связи разведки ВВС с ЦРУ, постоянно находившейся на базе в Джахре. Его сопровождал офицер местной погранслужбы, который без лишних вопросов проштамповал паспорта и, услужливо улыбнувшись, молча удалился.
— Вижу, местные относятся к вам с должным уважением, — обратился Харпер к капитану, устроившись в удобном кресле бронированного хаммера.
— У них просто нет выбора, сэр, — серьезным, как на экзамене, голосом ответил тот. — Они хорошо помнят, кто их освободил от иракцев двадцать лет назад. К тому же они с ужасом наблюдают, что сейчас творится в Ираке и рассчитывают на нас, как на единственную надежную защиту.
— Тут ты прав, кэп* (*Сокращение от английского captain— капитан). Кто мог подумать тогда, что после свержения Саддама мы сольем страну иранцам. Теперь там в центре и на юге хозяйничают шииты, а они тоже не забыли свое поражение 20 лет назад, и если бы нас здесь не было, то давно бы уже пощупали аравийских шейхов за жирные брюшка.
— Конечно, сэр. Именно поэтому мы здесь, сэр. Чтобы сдержать Иран, — с готовностью согласился капитан.
— Правильно мыслишь, — подбодрил связиста цэрэушник, а сам подумал: «Мальчик, где твои глаза? Иран ничто по сравнению с Россией, которая после конфликта в Сирии прочно закрепилась в регионе, выдавив нас на Аравийский полуостров. Кто вообще отвечает за идеологию в ВВС, если даже офицеры разведки не знают, своего настоящего врага!»