Сингулярность
Шрифт:
— Пусть так все и остается, — повторил командир, удивляясь, почему он сразу не принял такое решение.
— Спасибо, — поблагодарил монах и потянулся за стоящим рядом чайником. — Еще чаю?
— Нет. Ведь он уже остыл.
— А ты попробуй, — монах наполнил его чашку источающим аромат лесных трав дымящимся напитком.
— Горячий! — удивился командир, сделав несколько глотков напитка. — Это какой-то фокус. Как ты это сделал? Как ты мог разогреть воду без огня?
— А может, дело не в температуре воды, — чуть заметно улыбнулся монах. — Может, дело в тебе? Чай ведь в действительности холодный. Но тебе
Почувствовав, как по позвоночнику пробежал неприятный холодок, командир отставил чашку в сторону и нервно повел плечами.
— Ты обладаешь даром внушения? — осторожно спросил он.
— Это не дар. Это одна из удивительных способностей, которые в себе может развить почти каждый человек, если пойдет по пути просветления. Меня этому научил монах.
— А что ты можешь еще?
— У тебя проблемы с желудком. Это после голодных лет войны. Я могу излечить твою болезнь.
— Нет, я не это имел в виду, — энергично махнул рукой командир. — Что ты можешь еще делать с мозгами других людей?
— Я до конца не знаю своих возможностей. Они во многом зависят от состояния силы в этом месте, — уклончиво ответил монах и внимательно посмотрел на собеседника. — Ты думаешь о том, что я могу обучить твоих людей?
— Да, — медленно кивнул командир, подавив неприятное чувство, что человек, сидящий напротив, может читать его мысли. — Ты ведь был солдатом и не до конца исполнил свой долг.
— У меня теперь другой долг.
— Но ты нарушил присягу. Это тяжкое преступление. Я имею полное право наказать тебя.
— Это будет очень сложно сделать. Мне безразличны мирские наказания.
— Тогда я пошлю солдат и самолеты, — решительно сказал командир. — Они сотрут это место с лица земли. Разрушат монастырь до основания, выжгут лес, а жителей долины переселят в пустынные районы на границе с Монголией. Посмотрим, смогут ли твои мумии остановить народную армию Китая. Пойми, нам нужна помощь. Страна окружена врагами, готовыми ее разорвать. Нас некому защитить, нам не на кого опереться. Если ты передашь крупицы своего дара моим людям, ты сделаешь великое благо для страны. Представь, что весь Китай, это твоя долина. Ты ведь помогаешь людям в долине, помоги и своей стране.
— Помогаю, — согласно кивнул монах. — Я не смогу обучить твоих людей всему, что знаю и умею сам. Для этого они должны очистить свой разум и принять монашеский обет, но я помогу тебе. Только с одним условием.
— Если ты будешь сотрудничать, — начал командир и осекся. — Если мы будем друзьями, как прежде, я выполню любое твое условие. Говори, что хочешь.
— Из твоих людей я выберу себе ученика. После посвящения он уже не сможет вернуться к обычной жизни и заменит меня после того, как я пройду последний ритуал.
Так в старом разрушенном монастыре, затеряном среди холмов сычуанского нагорья, появился особо секретный центр спецподготовки элитных оперативников МГБ Китая.
За последние сорок лет через Монастырь, как его называли в МГБ, прошли десятки особо одаренных людей. Лучшие из них смогли приблизиться к просветлению настолько, что разработали методику медитативного контакта, позволявшую им делать действительно удивительные вещи и проникать своим сознанием в самые отдаленные уголки планеты, собирая там важную для страны информацию. Ядерная бомба, первый китайский компьютер, первый космический корабль и много других прорывных технологий, которые сделали Поднебесную мировым экономическим и технологическим лидером, были добыты именно таким способом. Но в применении методики были и срывы, показывавшие, насколько опасным может быть ее неосмотрительное использование. Одним из таких сбоев был массовый психоз во время Культурной революции, когда попытка манипулировать сознанием в рамках целой страны вызвала всплеск неуправляемой агрессии и чуть не закончилась гибелью государства.
** *
В нагорье уже несколько дней шел снег, но, несмотря на буран, вертолет уверенно врезался винтами в заполненную мелкими белыми хлопьями пелену, иногда чуть покачиваясь под порывами ветра, гуляющего над сопками.
— Жаль, что видимость плохая, — посетовал Гао, разочаровано кивнув головой в сторону окна. — Зимой здесь особенно красиво. Снег в этих местах — большая редкость. Лес и бамбуковые рощи не сбрасывают листву, и необычное сочетание зеленого и белого наводит на мысли о единстве жизни и смерти.
— Да ты философ, — не скрывая сарказма в голосе, отозвался со своего кресла Монтини.
— Каждый китаец немного философ. Пять тысячелетий назад, когда европейцы еще бегали по лесам в невыделанных шкурах, убивая друг друга грубыми бронзовыми топорами, в Китае уже была цивилизация — города, искусство, наука и, конечно, философия. Мне иногда кажется, что философия заменила для правящей элиты религию, и это возвысило верхушку в глазах простых людей.
— Да брось ты, — Майк недоверчиво посмотрел на китайца. — Ты хочешь сказать, что Китай древнее Римской империи, или греков, или… Кто там у нас еще был?
— Неуч, — добродушно улыбнулся Гао. — Ваше пренебрежение историей, традициями да и знаниями вообще постепенно ведет Запад к упадку. Да ты и сам об этом говорил. А насчет того, кто древнее… В Европе первой цивилизацией, если можно так назвать, было Минойское царство, возникшее на острове Крит в 2700 году до нашей эры. Если взять Большое Средиземноморье, то Египет, конечно, будет постарше. Там культура оформилась почти четыре тысячи лет назад. Но с Китаем по древности могут сравниться только шумеры и Индия. Пять тысяч лет назад у нас были города, знания и технологии, которые не снились остальному миру. Мы очень древняя и очень терпеливая нация.
— Ладно, хватит про историю, а то у меня разовьется комплекс неполноценности, — махнул рукой итальянец и обратился к Ривье: — А ты что насупился? Не наводи тоску. Если наш китайский друг прав, скоро мы снова прикоснемся к вечности.
— Да ну тебя! — угрюмо пробурчал Ник, вглядываясь в круговерть белых хлопьев за окном. Секунду назад ему показалось, что они связаны извивающимися в неведомом танце радужными нитями. Такие видения одновременно пугали и радовали его, заставляя забыть про все и пробуждая неконтролируемое желание еще раз прикоснуться к основе мироздания. Он даже пытался усилием воли вызвать образы Сингулярности, но перед ним всплывала лишь плоская, лишенная жизни и содержания картинка, которую можно было назвать простым отпечатком события в памяти.