Синий цвет надежды
Шрифт:
– Как все это глупо... – мне хотелось сказать нечто другое, куда более резкое, но я старалась сдерживаться. – Или ты считаешь, что я бы не дала тебе развод, если тебе так неприятно находиться рядом со мной? Зачем нужно было доводить ситуацию до абсурда? Если тебя что-то не устраивает, или если я тебе по какой-то причине неприятна, то сказал бы об этом прямо! Я не собираюсь портить жизнь ни тебе, ни себе, тем более что проблем с разводом у нас нет. Если помнишь, то согласно брачного контракта для этого достаточно всего лишь одного моего желания! Будь у тебя намерение развестись, то ты уже давно мог стать свободным человеком!
– Говорю же – дурак был! Думал, что Тирла – моя единственная любовь, а все остальное – так, несерьезно, временное... Зациклился на этой мысли – и все! До меня лишь постепенно стало доходить осознание того, что мы с тобой хорошо живем, что ты мне очень нравишься, и что мне грех пенять на свою семейную жизнь! А сейчас я ничего не хочу менять!
– Не хочешь ничего менять? То есть эту горькую дрянь из пузырька я должна была пить по-прежнему? Мило! Как там оно называется, это самое снадобье? Кажется, «Опавший лепесток», верно? Как романтично и красиво! Только вот эта коричневая дрянь применяется для не совсем благовидных целей...
– Я и сам больше не хотел приносить тебе это снадобье – думал, что как только кончится содержимое последнего пузырька, так скажу тебе, что отныне его приносить не буду! Если помнишь, то в последнее время я уже не раз говорил, чтоб ты больше его не принимала! Мол, все одно не помогает... Только ты и слышать об этом не хотела! Тогда я решил, что потом буду приносить тебе обычную подкрашенную водичку – это, дескать, другое средство, лучше того, что было...
А ведь и верно – Воган уже давненько заводил со мной разговор о том, чтоб я больше не принимала это горькое снадобье – мол, судя по всему, дело это пустое, так что не стоит глотать бесполезные средства, потому как еще неизвестно, что в такие вот лекарства добавляют знахари и аптекари...
– Для начала тебе следовало со мной откровенно поговорить!
– Я боялся...
– Ну, знаешь ли!.. – я просто не находила слов от возмущения. – Каждый из нас может совершить ошибку, но их надо вовремя исправлять, или хотя бы просто набраться духу и признаться в содеянном, но ты все это время молчал, и даже более того – продолжал приносить мне этот самый «Опавший лепесток»! Понятно, почему ты так упорно отказывался идти к святому старцу – боялся, что он скажет правду!
– Все верно... – муж покаянно опустил голову. – Не знаю, какие слова можно найти, чтоб оправдаться перед тобой...
Разговор у нас тогда состоялся долгий, и я была абсолютно уверена, что в этот раз Воган говорил искренне, и тут даже речь не шла ни о каком обмане. В конце концов, я простила мужа – а куда денешься?!, мы помирились, и решили больше не вспоминать о произошедшем.
Больше того: несколько месяцев, которые прошли после того неприятного разговора, были радостными и безоблачными, и я чувствовала себя едва ли не самым счастливым человеком в мире, и казалось, что так будет всегда. Уверена – нечто подобное испытывал и Воган. Кажется, это ощущение безграничного счастья понимали даже окружающие, и смотрели на нас с добрыми улыбками.
Я хорошо запомнила тот день, когда это все закончилось. Вся семья уже давно сидела за обеденным столом, когда появилась бабуся. С утра она уехала к одной из своих немногочисленных подруг, однако в этот раз отчего-то задержалась в гостях. Это было тем более удивительно, что к обеду старушка, как правило, никогда не опаздывала.
– Ох, что я вам скажу!.. – войдя, бабуся не дала сказать никому ни слова. – Мне сейчас такое рассказали – не поверите! Вы только представьте себе – Тирла вернулась!
Взгляды всех сидящих невольно устремились на Вогана, который даже бровью не повел от этой новости. При виде его спокойного лица у меня враз отлегло от сердца. У остальных, кажется, тоже.
– Как вернулась? – поинтересовался свекор.
– А вот так! Побитая, как собака, и с голой задницей!
– Одна вернулась?
– Нет, с ребенком... – бабуся только что не плюхнулась на свое место за столом. – Нагуляла мальца на дальней сторонушке! Ну да чего иного от нее, мокрохвостой, еще ожидать можно?! Как видно, не сладко ей там пришлось, ежели она домой решила воротиться.
– И где она сейчас живет?.. – спросила свекровь.
– Все там же, у своего брата... – перевела дух бабуля. – Кому ж она еще нужна-то? Пусть радуется, что брат к себе пустил и попрекать не стал. Вот уж радость нежданная братцу-то ее привалила, не знает, как и расхлебать этакое счастье! Наверное, в толк взять не может, что делать, и как поступить с блудливой сестрицей! Он от прошлого позора еще не отошел, а непутевая девка снова объявилась, и под его крышей поселилась! Мужика понять можно, ведь не выгонишь же на улицу бабу с ребенком! Да и жена у брата от такой новости только что за голову не схватилась! Сами знаете: у ее брата своих детишек хватает, и родственница с такой худой славой им никак не нужна! Девчонок-то у них трое, и всех когда-то замуж выдать надо, а родня-то будущих женихов еще и подумает, стоит ли к ним сватов засылать, потому как яблочко от яблоньки недалеко падает, и такая гулена в семье никому не нужна – а ну как и девчонки с возрастом на непутевую тетку станут похожи... Воган, ты чего молчишь?
– А что я должен сказать?.. – поинтересовался тот. – Приехала – так приехала, ее дело. Каждый из нас сейчас сам по себе. У нее своя жизнь, я меня своя, так что давайте больше об этом говорить не будем.
– Хорошо бы, коли так... – вздохнула бабуся. – Только вот сомнения на этот счет у меня большие имеются...
– Мама!.. – свекор оборвал разглагольствования бабуси.
– Молчу, молчу... – неожиданно покладисто отозвалась та. – Хорошо было бы, если б я ошибалась...
В тот день о Тирле мы больше не говорили, а когда свекровь пыталась что-то рассказать о ней, то Воган покачал головой – мне это неинтересно. Дескать, то, что у нас с ней было – это дело прошлое, так что отныне не стоит говорить об этой женщине в моем присутствии.
Признаюсь: я была невероятно рада услышать такие слова, а позже свекровь по секрету рассказала мне о том, что ей удалось узнать о Тирле. По ее словам, эта девица пока ведет себя тише воды, ниже травы, мало что говорит о своей жизни на чужбине. Единственное, о чем она горюет, так только о том, что поддалась на сладкие посулы иноземца и обещание богатой жизни. Говорит – слишком поздно узнала, что все было ложью, за что, дескать, сейчас и расплачиваюсь...
Прошло несколько дней, и Воган стал все позже приходить домой – по его словам, засиживался в гостях, или же проводил время с друзьями. Поначалу я не обращала внимания на подобные задержки, тем более что за все время нашего брака муж ни разу не дал мне возможности усомниться в его верности. Впервые я забеспокоилась лишь тогда, когда Воган впервые не пришел ночевать домой. Впрочем, тогда, по возвращению, муж дал мне довольно-таки правдивое пояснение: мол, поехали за город с друзьями навестить старого приятеля, там засиделись, и решили не возвращаться в темноте по неровным дорогам... Я вновь поверила, но уже через день супруг снова пришел домой лишь под утро, а потом еще и еще... Теперь он уже даже не старался придумать себе достоверное оправдание, лишь раздраженно бурчал нечто вроде того, будто он устал и очень хочет спать, а еще ему не хочется, чтоб я приставала с глупыми вопросами...