Синий цвет надежды
Шрифт:
Тем временем скрипнула дверь в соседней комнате, и вновь послышались шаркающие шаги. Ярли, прислушавшись, чуть слышно прошептала:
– На кухню идет... Что-то слишком рано она сегодня поднялась – обычно тоже спит очень долго, как и ее сыновья...
Так, нам надо поторапливаться. Понятно, что эта особа вряд ли станет заглядывать в комнаты, чтоб выяснять, как провели ночь ее милые сыночки, но, тем не менее, нам тут все одно задерживаться не стоит. Хорошо хотя бы то, что женщина ушла из своей комнаты, ведь именно там она хранит деньги. Теперь вопрос в том, как бы нам постараться добраться до спрятанных денег, ведь проделать такое без шума вряд ли возможно.
– Скоро она пойдет в кладовую, которая находится рядом с кухней... – негромко произнесла Ярли – На кладовой имеется дверь, и она скрипучая – петли на ней тоже давно не смазаны. А еще дверь запирается на ключ, который тетка носит при себе – ее сыновья постоянно таскают еду, а денег домой не приносят, вот она и бережет припасы, держит их под замком, берет оттуда лишь то, что необходимо... Еще тетка, когда идет в кладовую, то оставляет дверь открытой, а ключ в это время находится в замке...
– Понятно... – наши спутники переглянулись между собой. – Ждем...
Пожалуй, ожидать того момента, когда женщина отправиться в кладовую, нам пришлось не очень долго, хотя для нас время тянулось очень медленно, и мы ловили каждый звук, доносящийся до нас. Когда же до нас донесся скрип несмазанных петель, то каждый из нас вздохнул с облегчением.
– Я пошел... – и Дорен выскользнул из комнаты. Прошло еще несколько нестерпимо долгих мгновений, после чего мы вновь услышали скрип петель, звук захлопывающейся двери и поворот ключа в замке. Еще через секунду донесся недовольный женский голос, причем он был не очень громкий – ясно, что кричали из-за двери. Так, значит, и нам пора выходить.
Так оно и есть – тетку Ярли заперли в кладовой, но, судя по ее возгласам, женщина была уверена, что это деяние совершил один из ее сыновей, которому что-то привиделось во сне, и он еще не пришел в себя после увиденного. Ну и прекрасно, нам, главное, помалкивать – женщине не стоит знать, что в доме есть посторонние.
Ярли побежала в комнату, откуда совсем недавно вышла ее родственница. Небольшая комнатка, такая же неаккуратная и неубранная, как и все в этом доме, низкая мебель, маленькое окно... Наверно, Ярли хотелось осмотреться – ведь когда-то это была комната ее отца, в которой он и умер, но сейчас не до того, чтоб предаваться воспоминаниям. Не оглядываясь по сторонам, девушка бросилась к дивану, и, немного сдвинув в сторону его боковую стенку, вытащила из небольшого углубления два небольших, но увесистых кожаных мешочка. Развязав тесемки, девушка заглянула внутрь каждого мешочка и кивнула головой:
– Нашла!
– Тогда уходим...
Нам, и верно, надо было поторапливаться, потому как запертая в кладовой женщина уже не только кричала все громче и громче, теряя всякое терпение, но вдобавок начала бить в дверь кулаками и ногами. Если так пойдет и дальше, то от шума проснутся не только сыновья тетки, но заглянут и соседи, привлеченные громкими криками, увидят нас, а подобного ни в коем случае нельзя допустить. Наверное, всем живущим на этой улице известно, что хозяйка этого дома сама продала племянницу в рабство, и появление Ярли в доме означает только одно – она сбежала от своих хозяев. Ну, а остальное узнать несложно, и как только станет известно, что четверо беглых рабов умудрились пробраться в город, то за нами пойдет самая настоящая охота, ведь награду за поимку беглецов никто не отменял.
Нам понадобилось не более минуты на то, чтоб покинуть дом и запереть за собой дверь, после чего мы поспешили уйти – больше нам здесь делать нечего. Уже закрывая за собой калитку, услышали крики, доносящиеся из дома – похоже, тетка уже всерьез перепугана, и теперь кричит во всю силу своих легких. Ничего, пусть ее сыночки как могут, так и освобождают мамашу из заточения, только вот ключ от кладовой мы унесли с собой, и немногим позже выбросили его в канаву. Чуть позже туда же отправился и ключ от дома – понятно, что отныне для Ярли путь в родной дом закрыт раз и навсегда.
Что же касается меня... Ох, если бы кто-то из моей родни узнал, что я только что помогла ограбить дом почтенного семейства... Ой, нет, пусть не знают! Впрочем, сейчас рассуждения о морали и допустимости тех или иных поступков должны волновать меня меньше всего. Куда важней другое: каким-то образом нам надо покинуть эту страну, а чтоб сделать это, нам придется навестить еще кое-кого, и визитом вежливости это посещение никак не назовешь...
Чтоб не привлекать к себе излишнего внимания, мы вновь пошли по дороге, ведущей к гробнице святого, но на первом же перекрестке свернули в сторону, а затем Ярли, петляя по каким-то закоулкам, окольными путями вновь вывела нас к портовой гостинице. Не имею представления, каким образом Ярли умудрялась ориентироваться в паутине здешних улочек и тупичков – ничего не скажу насчет наших спутников, но лично я даже под угрозой смертной казни не смогла бы повторить этот извилистый путь по незнакомым улицам и переулкам.
Не скажу, что при виде нас хозяин гостиницы пришел в восторг – как видно, он считал, что сюда мы уже не вернемся, и нашу комнату снова можно сдавать. Впрочем, он скрыл свое недовольство – в здешних местах комнаты, как правило, положено освобождать не ранее полудня, так что мы имеем полное право оставаться здесь еще несколько часов.
Заперев дверь, мы решили рассмотреть наши трофеи. Увы, они оказались куда более скромными, чем могло показаться на первый взгляд. В одном из мешочков, и верно, находились деньги – пара десятков золотых монет, столько же серебряных, и пригоршня медных. Конечно, в нашем непростом положении это совсем неплохо, только вот наверняка не хватит на то, чтоб заплатить за каюту на корабле. Понятно, что за проезд четырех человек запросят немало, да к тому же надо еще найти тот корабль, который отправится в нашу страну. Почему четырех? Понятно, что Ярли ни в коем случае не следует оставаться здесь, да и ничто ее тут уже не держит. К тому же поговаривают о том, что капитаны торговых кораблей не особо охотно берут на борт незнакомцев, и потому может случиться так, что подходящее судно нам придется ожидать не одну седмицу.
Что касается второго мешочка, забранного из дома Ярли, то в нем оказались причудливые женские украшения из серебра – ожерелье, пара серег, браслет.
– Красиво... – сказала я, глядя на изящные вещицы. Надо же, очень необычно – серебро с изумрудами, рубинами, кораллами и бирюзой. На первый взгляд, драгоценных камней слишком много, и сочетаться между собой они не должны, но в то же время изделия вовсе не выглядят аляповато. Скорее, необычно, своеобразно, и в то же время достаточно гармонично. А еще все эти украшения смотрятся, можно сказать, почти что ажурно, хотя в действительности каждое их них довольно массивно, да и весит немало. А в этой стране хорошие ювелиры... Отчего-то мне невольно вспомнилось мое сапфировое колье... Конечно, сравнивать между собой мое колье и эти серебряные украшения никак нельзя, но, тем не менее, они мне понравились.
– Это принадлежало моей матери... – в голосе Ярли послышались слезы. – Только вот раньше украшений у нее было куда больше. А еще здесь нет ничего из того, что отец когда-то дарил мне...
– В вашей стране женщины предпочитают изделия из серебра, верно?.. – я постаралась перевести разговор на что-то другое – не хватало еще, чтоб девушка вновь расплакалась.
– Да... – Ярли взяла в руки ожерелье с позвякивающими подвесками. – У нас считается, что серебро лишает силы яд, отгоняет злых духов, сохраняет чистоту духа и тела.