Синий, как море
Шрифт:
Исступленная холодная логика безысходности подсказала выход. Я выдвинул Ванаир из ножен и о леденящую бритвенно острую сталь перерезал поганый шнурок.
А-ах-х-х!!!
Постепенно ко мне стало возвращаться зрение, а за ним и все остальное прибрело на дрожащих от блаженства задних лапках. Я огляделся.
Громадные, в человеческий рост окна выходили на запад, и последние лучи заходящего солнца заливали расплавленной медью просторную светлую комнату. И стены, и пол были выложены камнем, немного похожим на мрамор я не смог вспомнить, как он называется. Камень был желтовато-белым, как старая кость, и словно светящимся изнутри,
Сагастен перехватил мой удивленный взгляд, но не совсем верно истолковал его.
— Там, в подвале, — сказал он, указывая на отверстие в юго-восточном углу, — течет речушка, даже скорее ручей. Это отведенная часть вод Кимы, из которой берет питьевую воду весь Дианар.
— И все это потом выливается обратно в реку? — спросил я, мучительно размышляя, как поддерживать брюки без помощи погибшего шнурка.
— Нет, конечно, — улыбнулся Сагастен. — Потом все это попадает в отстойную яму — далеко за городом, почти на берегу. Вода постепенно профильтровывается сквозь песок и золу, а то, что накапливается на дне, регулярно вывозят на окрестные поля. Крестьяне говорят — прекрасное удобрение. Знатоки утверждают, что королевский помет Дианара по благотворному воздействию на почву не уступает коровьему навозу и даже превосходит его. Впрочем, я думаю, это больше связано не с титулами, а с рационом. Коровы, например, вина почти не пьют…
Дверь распахнулась и в туалет вошла прелестная Сельфа.
— Народ ликует, — весело сказала она. — Кузнец Хирак с Восточной дороги уже попытался побить капитана Харта.
— Ну и как? — с интересом спросил Сагастен.
— Кузнец пьет вино на площади. Синяк под глазом лечит. А Харт пошел к нему в кузницу — перчатку чинить. Опять два пальца на перчатке сломал. Крепкий мужик этот Хирак!
Сельфа легко откинула крышку одного из табуретов, аккуратно подняла многослойную голубую юбку и чинно уселась на овальное отверстие в камне. Я зажмурился. Боги! Так вот для чего эти штуки!
— Майордом потешил Данка, — невозмутимо продолжала Сельфа, скрестив ноги у щиколоток и покачивая сверкающей туфелькой. — Да и Белого, похоже. Эти двое — ну и Альда — уже за столом. Принцы жрут, конечно. Альда вроде больше по вину проходится. А я решила по вашему примеру сначала подготовиться. Райдок, что ты мучаешься?
— Шнурок… — сказал я смущенно.
— Иди сюда, сейчас разберемся. Сагастен, сядь рядом, не маячь перед глазами. Все окно заслонил, невежа! Райдок, держи меч и откинь плащ за плечи, что ты как маленький… Ну… Вот так…
Ловкие тонкие пальцы развязали затянутый узел и отбросили отрезанный кусочек.
— И без него длины прекрасно хватает. Вот так… так… и вот так. А будешь развязывать — тяни за вот этот хвостик, с узелком. Запомнил, ребенок?
— Спасибо, Берилловая, — сказал я неловко.
Она вела себя так приветливо, так естественно! Но я-то не знал больше, что для нас считается естественно, а что запретным. Я мог только имитировать поведение окружающих. Дьявол! Как бы я ни хитрил, как бы ни изворачивался, но Райдок, имитирующий поведение Данка — это и не Райдок, и не Данк!
Нужно учиться. Всему заново и побыстрей.
А я — это все равно я. И там, где речь идет об индивидуальной реакции — то, что я чувствую в первый миг, и есть истинный Райдок. Судя по всему, этот парень, который я, не больно-то стеснялся реагировать в открытую, по первому порыву.
Я отошел к окну. Солнце по пояс опустилось за край земли и медленно нащупывало ногой камни подземного мира. И в его лучах бронзово-алые блики, ярче плаща Данка, вдруг вспыхнули на необъятной водной шири!
— Море! — вскрикнул я непроизвольно, задыхаясь от восторга.
— Нет, малыш, — Сагастен с ласковой укоризной потрепал меня по плечу и взъерошил волосы на загривке. — Ты и впрямь все забыл. Это Западная, великая Западная, река наших надежд и славы.
— Но ведь на Западной стоит Сапфир, а он совсем в другой стороне, — я не то, чтобы возражал, а просто хотел примирить противоречия, раздирающие мою обездоленную память.
— Ты прав, — мелодично сказала Сельфа, ногой пододвигая к себе кувшин с розовой водой. — Но то, что ты видишь сейчас — основное течение Западной, а Сапфир стоит на берегу широкого, полноводного залива. Западная так мощна и многоструйна, что и залив ее стократ шире, глубже и длиннее, чем иная река. Сапфир — прекрасная гавань, гавань, не знающая бурь. Этот залив на древнем языке моряков и рыболовов зовется Лиаменна — Лунная лагуна. Мы называем его Эйсар — Тихий.
Сельфа умолкла на миг, и тут же вступил старый маг.
— Дейненделльские географы полагают, что ранее, — раньше, чем первый человек появился под небом — почти вся земля нашего Домена была островом, а великая Западная омывала его с обеих сторон. Долина, где сейчас расположен Айнал… — Сагастен запнулся на мгновение и тут же бодро продолжил: — …была дном реки, которая разбивалась на два рукава о неприступные кручи Бестсайна. Но потом могучие подземные силы, нам еще неведомые, подняли со дна речного новые скалы, что видим мы сегодня от Бестсайна на юге, и вся вода Западной потекла по левому руслу. Тем не менее, долина Эйсара, углубившаяся за века до пределов, даже в лучшие дни Синего домена не измеренных, не пересохла. Однако теперь это лишь огромный залив, а мы с тобой, малыш, живем на полуострове.
— Однако же пойдем, — Сельфа уже оправляла юбку. — Довольно глупо было бы умереть от голода в туалете!
И мы снова потекли по бесконечно запутанным руслам и старицам коридоров дворца. Однако я уже начинал немного ориентироваться в них. И вот очередной поворот вывел нас в центральную часть дворца и перед нами распахнулся Праздничный зал — во всяком случае, так назвал его Сагастен. Церемониймейстер грохнул жезлом в огромный гонг. Низкий, ласкающий уши гул поплыл по залу.
— Ее сиятельство Берилловая принцесса Сельфа! Его сиятельство Синий принц Райдок! Маг Домена Сагастен!
Властители Домена вкушали от яств. Если это происходило достаточно часто, то причины финансового кризиса в Домене не вызывали у меня сомнений. Данка я вообще не сразу разглядел среди гор костей. Отец был не то чтобы поскромнее, но гораздо разнообразнее, и потому легко обнаруживался над опустошенными блюдами и тарелками. Мама попыталась приподняться при нашем появлении, но только махнула рукой. Кравчий тут же подбавил вина в ее полуведерный кубок.
— Золотистое эльфийское прошлогоднего разлива уже вполне дозрело, сообщила она, впрочем, вполне трезвым голосом. — Замечательный букет, нежный вкус, и совершенно не бьет в голову, не то что эта варварская дрянь, — она презрительно покосилась на Данка.