Синий краб

Крапивин Владислав Петрович

***

А всё-таки это здорово, Что так на свете устроено: Недавно, не зная друг друга, Столкнулись – и вот тебе раз! Как весело получается, Когда так люди встречаются, Хотя, вначале, случается, Что только искры из глаз.

***

Как правильно получается, Что люди на свете встречаются, Сначала мы были просто, Отдельно – и ты, и я. Но тонкие как паутинки, Сплелись две разных тропинки, И стало всё по-другому, И стали на свете друзья. Не раз на свете случается, Что люди вдруг разлучаются, Но с нами такого не будет, С нами – наоборот. – Но жаль, что кино

кончается. – Но лето ещё не кончается! Плывёт, кораблик, качается, И плывёт, и плывёт.

1985 г.

Белая лошадь

В 40-х годах у тюменских мальчишек была примета: увидишь белую лошадь — случится несчастье.

Давнее утро. Детские приметы… Карусель с лошадками Кружится в саду. "Зря ты сел на белую, — Закричала мне ты, — Эта лошадь белая Принесёт беду!" Ах как беззаботно Жили мы в те годы — Я тебя со смехом хлопнул по плечу: На тебя пусть свалятся Все мои невзгоды: «Белая лошадь – горя не хочу!» Раннею грозою Звонкий день расколот, Вымыт старый тополь Радостным дождём. Позабыв приятелей, Вышли мы из школы И по лужам солнечным Топаем вдвоём. Облака-лошадки в них Белые, как вата. Мы по ним шагаем – брызги до угла… Помнишь, как сказала вещие слова ты: «Белая лошадь – горе пополам…» Как незаметно К нам приходит вечер. Но всё те же игры Детские в саду. Мальчик озабоченный Девочке навстречу Белую лошадку Ведёт на поводу. Как же уберечь мне вас От беды, от горя? Как закрыть собою всех вас от огня? Я шепчу упрямо, я с судьбою спорю: «Белая лошадь – горе на меня…» …Пуха тополиного замерший полёт, Давнее, как сказка, замершее лето… «Белая лошадь – горе не моё» — С кем это было? Чья это примета?

1985 г.

 Песенка поварят в таверне «У бубновой дамы»

У бубновой дамы, У бубновой дамы, У бубновой дамы Юный цвет лица. А у нас хозяин — Самый, самый, самый, В мире нет такого больше храбреца! (Подлеца!) Лучше, чем таверна, Места нет, наверно, Выстрелы и песни Слышно далеко. И совсем не зря там Юным поварятам Выдают в награду кучу пирожков! (Тумаков!) Ах, как нам живётся! Ах, как нам поётся! Как посуда бьётся Весело у нас! Мы поём и пляшем, Колпаками машем, И у нас хозяин – просто первый класс! (Фантомас!)

1986 г.

Из отрядного фильма "Три мушкетёра".

***

С тех пор, как создан белый свет, Ведутся в мире споры, Ведут борьбу добро и зло, Предательство и честь. И с кардиналом в бой опять вступают мушкетёры. Покуда вертится Земля – они на свете есть! Как хорошо кидаться в бой, Когда в себе уверен. Крепка рука, остёр клинок и дышится легко. И встречный ветер бьёт в лицо И рвёт на шляпе перья, И целый мир шутя звенит мелодией клинков. И вновь расшитые плащи трепещут, как знамёна, Летят на выручку друзья К мальчишкам разных стран — Все те, кого давным-давно мы знаем поимённо: Атос, Портос и Арамис, и юный д'Артаньян. Но вот как будто в тишине Захлопнул кто-то книгу — Так первым выстрелом звучит сигнал большой беды! Теперь, друзья, не до игры, Коней седлайте мигом! Наш путь – сквозь тысячи врагов, огонь и едкий дым. И если кажется, что путь к победе невозможен, И если в жизни наступил отчаянный момент, Стальною молнией тогда лети, клинок, из ножен — Последний шаг, последний шанс, последний аргумент.

1986 г.

Песня для отрядной кинохроники.

Читая Хайяма…

Знает каждый: в конце ожидает нас яма. Чтоб утешить себя, я читаю Хайяма. Не всегда утешают меня рубайи, Но, что выпить пора, намекают мне прямо.

***

Времена стали нынче излишне жестоки: Вне закона вино – как на древнем Востоке. Но зачем же, Аллах, создал ты виноград? Неужели для гнусных ларьков «Воды-соки»?

***

Чем древней мастерство – тем ценней, несомненно. Стоит тысячи книг мудрый труд Авиценны. Старше многих искусств виноградарства дар — Не ропщи же, что снова повысили цены.

***

Мудрецами Востока подмечено тонко — В поединке с собой мы слабее ребёнка: Коль не выпьешь – томится и стонет душа: Если выпьешь – терзается болью печёнка.

***

Тебя издатель выкинул из плана. Терпи, залей вином на сердце рану. В двадцатом веке славен стал Хайям, В тридцатом нам прославиться не рано.

***

Низвергал дерзновенный Омар всё, что свято, Часто спорил с Аллахом творец Рубайята. Но к Хайяму Господь был добрее, чем к нам: В Нишапуре не создал Он Госкомиздата.

1 сентября 1986 г.

(Разгар "борьбы с алкоголизмом")

Е.И.Пинаеву  

Эжен Иваныч де Пинэ! В день именин позвольте мнэ Вручить в подарок сей талмуд. Отныне предстоит вам труд Его читать, за перегрузки Меня ругая по-французски. А впрочем, будет труд простым: С французским справитесь вы смело — Герои ваши то и дело Используют язык Вольтера. Вы в этом качестве умело Сравнялися со Львом Толстым. Пусть море далеко, но снова О нём писать приходит срок. Запрём печали на замок. В листве на улице Бажова Шумит балтийский ветерок.

13 сентября 1986 г.

Поезд "Урал", Москва – Свердловск

Сопроводительная надпись к подарку – французской "Энциклопедии кораблей", купленной в Москве (весьма увесистый том).

Виталию Бугрову по достижении фантастически прекрасного и подходящего для творчества возраста

 О, юбиляр, не хмурь лицо При виде этого подарка! Сей сувенир – первояйцо, И из него в конце концов При блеске супервспышек ярких Родиться может новый мир (Вот это будет сувенир!) Там будет целый арсенал Фантазий, сбывшихся на деле. Там даже разрешат журнал Со ставками в НФ-отделе. Фантастика? Да нет, не слишком! Теперь проблема только в том, Когда тебе подарят мышку, Которая вильнёт хвостом…

14-20 мая 1988 года

Эти стихи были приложены к подарку – яйцу из малахита.

***

На десятке шестом — Осознанье реальной угрозы. Я – как мальчик с шестом На плавучем, на вёртком бревне. Я притих, чтоб сберечь Равновесье испытанной прозы. Но, как в детстве, стихи Прибегают со смехом ко мне. Строчки первых стихов — То такие задиристо-броские, То совсем беззащитные, словно мышонок на голом полу. Неуклюжие, словно подросток, Что танцует впервые С неумелой такой же девчонкой на школьном балу. Вспоминаются школьные годы светло и подробно: Шорох летних дождей И кораблик в весенней воде… Всё, что было потом — Полутьма, суета в гардеробной После пьесы, где множество Страшных и добрых чудес.