Синий лед
Шрифт:
Олжас прервал его воспоминания, ощутимо ткнув в бок. Двери дома приоткрылись, и в проеме показалась женщина в темном платье и чем-то белом накинутом на плечи, настороженно глядящая на полицейских. Поднявшись на высокое крыльцо с кованными перилами, Кирилл вежливо поинтересовался:
— Ирина Витальевна Панарина?
Женщина не шелохнулась и не ответила. Кирилл нетерпеливо переступил на месте. Чем черт не шутит: может, прислуга? Но спустя мгновение дверь открылась шире, и теперь женщину можно было разглядеть. Кирилл подумал, что ничего интересного из себя она не представляет: худая увядающая блондинка,
— Да… А вы?..
Голос был ей под стать. Неуверенный, тонкий, ангельский, почти неслышный, как у Настеньки в «Морозко». Казалось, что любая грубость разрушит этот хрустальный тембр, но молчать дальше было решительно невозможно. Кирилл откашлялся, Олжас с независимым видом разглядывал снегиря, скакавшего на елке.
— Майор Миронов. Убойный отдел Ельцовского РОВД. Мне нужно задать вам пару вопросов. Олег Станиславович Панарин вам супругом доводится?
— Да, но… — хрусталь в голосе Панариной треснул, держась из последних сил. — Я не понимаю… С ним что-то случилось? Он… Он жив?
— Мне очень жаль, но ваш супруг мертв. Необходимо, чтобы вы смогли опознать его…
Панарина сделала шаг назад, уходя в тень. Хлопнула вторая дверь. Кирилл подал знак Олжасу и торопливо вошел в дом, пока хозяйка не опомнилась и не выставила их, гонцов, приносящих плохие вести, за дверь.
Ирина не успела уйти далеко. Она уселась в прихожей на пуф, некрасиво разбросав ноги и тупо глядя в пол. На ее безжизненном лице не было ни кровинки. Белая накидка из меха сползала на пол. Кириллу некстати в голову пришла фраза болтливой секретарши из старой комедии, по пьесе французского драматурга, невероятно подходящая к ситуации.
«Мадам… Ах, песец, какая прелесть… Вашего мужа зарезали».
— Вам плохо? Принести воды? — участливо предложил просочившийся в дом Олжас. Ирина глянула на него мутным взглядом и помотала головой, словно стреноженная лошадь.
— Нет, нет, я уже… того… — выдохнула она. — Но что случилось? Авария? Он разбился?
— Боюсь, что вашего мужа убили, — скорбно сказал Кирилл. Ирина смотрела на него стеклянными глазами, уже наливающимися слезами, а затем сжала кулаки так, что костяшки пальцев побелели до синевы.
— Убили? — переспросила она с недоверием. — Как это? Как такое вообще возможно?
— Почему вы спросили про аварию? — жестко спросил Олжас. — Ваш муж уехал из дома на машине?
— Конечно на машине. Он всегда передвигается на машине, что за вопрос? — возмутилась Ирина, как будто ненадолго придя в себя. Кирилл скорчил Олжасу рожу, и тот понятливо отступил назад, дав начальству карт-бланш. Нависать над Панариной было неудобно, но в прихожей больше не на что было сесть.
— Дело в том, что его тело было найдено в пригородной электричке, — объяснил Кирилл. — Совершенно непонятно, как он там оказался. Возможно, вы сможете нам это прояснить. У него были дела за городом? Может, у вас есть там дом?
— Не знаю, — вяло ответила Ирина. — Какой дом? Зачем? Мы и так за городом живем. К тому же Олег никогда не отчитывался в своих действиях… Скажите, он сильно
В ее голосе была мольба. Она так странно заломила руки, что суставы хрустнули. Меховая накидка сползла с ее плеч на колени, и, не удержавшись, на пол, но Ирина даже не сделала попытки подхватить ее. Кирилл смущенно кашлянул:
— Думаю, он даже ничего не успел почувствовать. Когда вы в последний раз видели мужа?
— Вчера вечером. Мы поужинали и легли спать. Олег рано уехал, я еще не вставала.
— Может быть, вы ему звонили? — предположил Кирилл. — Или он звонил вам?
Ирина снова помотала головой, отчего ее бесцветные волосы колыхнулись, как щупальца медузы.
— Не помню… — сказала она, а потом, нахмурилась и неуверенно продолжила: — Да, действительно, он звонил, а потом прислал фотографию по whats app.
— Фотографию? — встрепенулся Олжас, подпиравший косяк. — Какую фотографию?
— Шкатулки. Я увлекаюсь антиквариатом, а он где-то нашел отличный образец чайной шкатулки Ружа, я давно такой хотела. Ну, и прислал мне фото. Я одобрила.
— И что? Он ее купил?
Кирилл взглядом велел Олжасику уняться, но сам взглядом подбодрил хозяйку дома, и она, зябко дернув плечами, ответила:
— Наверняка. У нас ведь через неделю годовщина свадьбы. Думаю, что купил бы.
— Это дорогая вещь?
— Я не знаю, что в вашем понятии значит «дорогая вещь». Не дешевая, но нам вполне по средствам. Думаю, что она стоит около ста пятидесяти — двухсот тысяч рублей. Хотя муж сообщил, что ему ее отдадут дешевле.
— Можете показать вашу переписку? — предложил Кирилл, и хозяйка, неохотно поднявшись с пуфика, ушла в гостиную. Недолго думая, Кирилл последовал за ней, чтобы в дальнейшем не пришлось беседовать стоя или сидя на неудобном низком пуфе, задрав колени к подбородку. Олжас юрко просочился следом, плюхнулся на диван и, заметив, что с его форменных ботинок капает вода, смущенно поджал ноги, но Ирина, кажется, ничего не заметила. Она стояла у стола и водила пальцем по экрану телефона. Найдя вчерашнюю переписку, она протянула телефон Миронову.
— Пожалуйста.
Кирилл взял телефон и сперва прочитал скупую переписку, в которой не было ничего интересного. Сообщений оказалось немного, на сугубо бытовые темы, которые, впрочем, не мешало бы изучить, а стало быть, телефон следовало изъять. Заканчивалась переписка сообщением: «Нашел то, что тебе понравится, зацени». Далее следовало темноватое фото прямоугольного предмета, а потом ответ Ирины: «Покупай, это оно». Кирилл ткнул пальцем в фотографию, дожидаясь, пока она загрузится полностью, что позволит разглядеть шкатулку в деталях.
Шкатулка была красивенькой. Не красивой, а именно красивенькой, с какими-то цветочками, резными узорами, которые было сложно разглядеть. Кириллу почему-то показалось, что ничего особенного в этом подарке нет. Даже сложно предположить, что такая вот ерундовина может стоить двести тысяч. Журналист Шмелев, с которым Миронов приятельствовал, недавно с Гоа прилетел, и презентовал Кириллу что-то похожее. Чайная шкатулка из Индии выглядела весьма симпатично, а вот чай оказался дерьмовым, со странным перечным вкусом. Вряд ли Шмелев отдал за шкатулку больше сотни. Впрочем, жена Миронова подарку была рада, сгрузила в освободившуюся тару все свои цацки.