Синий мопс счастья

Донцова Дарья

– Алла, а где Римма брала деньги? За счет чего или кого жила?

Собеседница пожала плечами:

– Фиг ее знает, где-то зарабатывала. Римка за любую службу хваталась: собак прогуливала, полы мыла. Одевалась она в секонде, там порой классные вещи нарыть можно, а на еду не тратила.

– Это как? – удивилась я.

Аллочка ухмыльнулась:

– Просто. Придет к кому-нибудь в гости и поест или в супермаркете украдет чего.

– Там же охрана.

– И что? Есть «мертвые» для камер зоны, их легко вычислить. – Алла стала обучать меня мастерству магазинного воришки: – Заходишь туда, срываешь защиту,

запихиваешь в карманы кусок колбасы, баночку кофе, йогурт, потом берешь пакет сухариков, самых дешевых, и на кассу. Главное – наглый вид и полнейшая уверенность в том, что не поймают. Римка ни разу не попалась. Она вообще-то честная, у своих никогда ничего не стырит, ни деньги, ни колечки, а в магазине чего ж не взять? Там же все непонятно чье. И потом, известно, кто супермаркетом владеет, олигарх какой-нибудь, он у народа деньги спер, мы у него колбаски с сыром натырим, по-моему, все по-честному выходит.

Я не стала оспаривать более чем вольную трактовку понятия «честность», в мои планы совершенно не входило заниматься воспитанием Аллы.

– У Римки была цель, – объясняла Аллочка, – институт, она диплом любой ценой получить хотела.

Я кивнула:

– Понятно. А теперь скажи, кто дал Борискиной пакет с завтраком?

Аллочка захлопала красными, опухшими веками.

– Вы о чем?

Пришлось довольно детально объяснять суть дела. Чем дольше я говорила, тем сильнее удивлялась Алла, и скоро мне стало понятно: время потрачено зря, она совсем ничего не знает, Римма не вводила подружку в курс дела.

– Ну как ты думаешь, – в полном отчаянии спросила я, – Борискина способна на дурной поступок?

– За большие деньги – да, – не раздумывая, брякнула хозяйка.

– Что же ты, даже предположить не можешь, кто подбил ее принять участие в подобной забаве?

– Нет, – протянула Алла, – мы, конечно, дружили, но не настолько, чтобы такое доверять друг другу.

– Я поняла, что вы лучшие подруги.

– Просто приятельницы.

– Но ты порекомендовала ее Касаткиным.

Аллочка хмыкнула:

– Мы с Виталькой корешимся, хоть он и дебил. Я знала, что Касаткины ищут бабу с псами гулять, Римка нуждалась в работе, вот я и свела их. К тому же Борис Сергеевич наш ректор. Римка мечтала в академию попасть. Вот я и подумала их столкнуть, со всех сторон хорошо выходило. Думала, Римка Касаткиным понравится, Борис Сергеевич ей с поступлением поможет, ну, как своей. Виталька, правда, гад, но ведь с ним общаться необязательно.

Алла замолчала, я растерянно смотрела на нее. Кажущаяся такой прочной нить внезапно оборвалась. Покойная Римма, в отличие от большинства школьниц, умела держать язык за зубами, она унесла тайну с собой в могилу.

– Хотите, покажу Римкины фотки? – неожиданно спросила Аллочка.

Я машинально кивнула и в тот же момент пожалела о содеянном. Ну зачем мне сейчас заниматься перелистыванием чужого альбома?

Но Аллочка уже стащила с полки толстый том, открыла его и пустилась в объяснения:

– Это Римка и Ленка Осипова в академии, тут мы на озере, потом в кафе. Вот эта смешная, в моей комнате сделана, узнаете?

Я кивала из вежливости, краем глаза глядя на совершенно неинтересные снимки, запечатлевшие памятные моменты чужой жизни. Аллочка медленно переворачивала толстые страницы. Минут через

пять я решила, что соблюла все приличия, набрала в грудь побольше воздуха, собралась сказать: «Спасибо, мне пора», но тут взор неожиданно упал на одно фото.

Три молоденькие девушки, почти девочки, сидят на банкетке, у окна. Одна – Аллочка, вторая – Римма, а вот третья… которая поправляла волосы… На руке у нее крупная родинка. Я схватила альбом и поднесла снимок поближе к глазам. Третья подружка на фотографии, весело улыбающаяся, – это… Марийка, невестка моей соседки Маши, та самая девушка, чьей родственницей назвалась пришедшая ко мне в недобрый час цыганка Галя. Здесь у нее другой макияж, иная одежда, но очень похожа. Или не она? Эта светловолосая! Нет, я ошибаюсь! Или все же да? Может, вовсе и не родинка на руке, просто дефект пленки?

– Ты их знаешь? – воскликнула я, тыча пальцем в фото.

– Конечно, – удивилась Алла, – тут я, Римма и Лера.

– Кто?

– Я, Римма и Лера, – повторила она.

– Лера? Не ошибаешься?

– Нет, конечно.

– Лера тоже у вас учится?

– Нет, она на актерском.

– В каком институте?

– Ну… не помню. Мы не слишком долго дружили.

– Где это снято?

– В нашей академии.

– Лера-то как туда попала?

Аллочка улыбнулась:

– У нас студенческий театр есть, всякие спектакли ставим. Режиссером Сергей Васильевич работает, он в театральном вузе преподает, а в академии подрабатывает.

– У тебя есть лупа? – перебила я Аллу.

– Зачем она вам? – удивилась та.

– Давай скорей.

Аллочка недоуменно пожала плечами, открыла верхний ящик тумбочки, вытащила пластмассовую коробочку и подала мне со словами:

– Ну с вами не соскучишься.

Не обращая внимания на ехидство хозяйки, я направила лупу на тонкую руку Леры. Точно! Чуть повыше запястья виднелась довольно большая отметина. Лупа выпала из моих рук.

– Вы чего? – удивилась Аллочка.

– У Леры имелась родинка, вот тут?

– Точно, откуда вы знаете? – еще больше изумилась Алла. – Она ей мешала, за край рукава задевала. Лерка свести ее собиралась.

– Дай мне телефон Леры.

Алла нахмурилась:

– У меня его нет. А зачем он вам?

– Очень нужен. Попытайся вспомнить название института, в котором училась эта особа.

– Актерский.

– Их в столице полно: ВГИК, ГИТИС, Щукинское, Щепкинское…

– Точно не знаю.

– Ладно, фамилию скажи.

– Чью?

– Лерину.

– А… а…

– Тоже не знаешь?

– Ну, такая, птичья. Сорокина, Скворцова…

Я тяжело вздохнула, Фазанова, Воробьева, Орлова, Ястребова, а может, Курицына, в общем, «лошадиная фамилия». [8]

– Нет, – напряглась Алла, – не птичья, а другая… Не помню! Отстаньте, не видите, я болею.

– Можешь дать мне это фото?

– Такое оно у меня одно! – уперлась Алла.

– Верну обязательно.

– Ну… нет, не дам, – принялась капризничать девушка.

– Ладно, теперь объясни, как Лера в академию попала.

8

См. рассказ А.П. Чехова «Лошадиная фамилия».