Синий мопс счастья
Шрифт:
– Это кто ж такой?
– Хозяин лотка.
– Да? Мы с Абдуллой дело имеем.
– Вы у метро овощами торгуете?
– Ну.
– Ваша точка там одна?
– Ага.
– И владельца зовут Мирза?
– Не. Абдулла.
Разговор явно зашел в тупик.
– Чегой-то я не пойму, – нахмурилась девчонка, – ты паспорт берешь?
Я хотела было сказать, что мой документ мирно лежит дома в шкафу, но неожиданно выпалила:
– А как он тут оказался?
– Неужто не помнишь, где посеяла? – захихикала продавщица. – Не выеживайся. Бабка Фая сказала: «Иди, Ленка, там эта заявилась, растеряха, паспорт спрашивает».
Вовсе нет, я просто вымолвила слово «потеряла», ни о каком удостоверении личности речи не было, старуха сама додумала
– Ладно, – неожиданно подобрела девушка, – вижу, ты не шибко-то богатая, три сотни – и паспортина твоя. Еще скажи спасибо, что Танька его сберегла, объясняйся потом в милиции, куда документ девался. Да твой, твой. Во, бери, только из моих рук.
Боясь, что я выхвачу у нее бордовую книжечку и убегу, не заплатив ни копейки, продавщица, крепко держа паспорт, раскрыла его, на пол выпало маленькое фото. Я нагнулась и подняла снимок. На нем было запечатлено два девичьих лица. Одно, обведенное ярко-красным фломастером, показалось мне хорошо знакомым, не прошло и секунды, как я поняла: это жена Павлика Марийка, или Лера Кислова.
– Ну чего? – не замечая моего удивления, настаивала девушка. – Даешь деньги?
– Да, да, спасибо, – заторопилась я, вытаскивая купюры, – и как только его потеряла, уму непостижимо! Хорошо хоть догадалась, что около вашего лотка посеяла. Небось кошелек вынимала и выронила паспорт. Не помните, когда это произошло?
Девица пожала плечами:
– Понятия не имею, мне Танька его отдала, сказала: «Храни, может, тебе повезет, явится хозяйка – денег получишь».
Гастарбайтерша захлопнула дверь, я осталась на площадке в одиночестве, потом, еще раз поглядев на фото, открыла паспорт и посмотрела на черно-белый снимок, запечатлевший круглощекое личико с вытаращенными глазами. Всегда удивлялась: ну каким образом милиционеры и пограничники способны по фотографии, вклеенной в паспорт, узнать человека? Я сама выгляжу на ней так, что вызываю глубокое изумление даже у себя самой. Эта брюнетка с гладко прилизанной прической – Евлампия Романова? Вот уж диво-дивное. В реальной жизни у меня коротко стриженные, торчащие в разные стороны светлые волосы.
Кому же принадлежит выкупленный мною паспорт, отчего в нем лежит фотография Леры-Марийки? Впрочем, вдруг я ошибаюсь и Марийка на самом деле полуграмотная девочка из глухого молдавского села? Бывают же на свете двойники.
Я прочла имя, отчество и фамилию. «Свириденко Алла Борисовна». Потерянный документ принадлежал Аллочке.
Вне себя от гнева, я ринулась было во двор, но потом все же остановилась. Спокойно, Лампа, спокойно, сейчас уже ночь, завтра с утра отправишься к наглой лгунье Алле и заставишь ее рассказать правду. Пусть ответит, по какой причине она разыскивала Леру, показывая ее фото торговкам капустой. Впрочем, утром мне следует быть у врача, у некоего Петра Лыкова, которого порекомендовала Ирина Петровна, та самая, которая делает томограммы в аптеке. Хотя, о боже, я же должна была пойти к нему сегодня, совсем крыша поехала – напрочь забыла! Ну ничего, пойду к нему завтра.
Глава 18
В семь утра я с огромным изумлением увидела в ванной Юру, чистившего зубы.
– Ты у нас ночевал?
– Угу, – кивнул он, – зарапортовался вчера, все-таки велел морильщику полностью квартиру обработать. Тараканы жуткие существа, ушмыгнет один – потом армия народится. Убрал все, картошки почистил и пожарил. Катюша с Володей очень довольны остались.
– Мы поедем за СВЧ-печкой? – заглянула в ванную Катя. – Лампуша, приветик.
– Куда? – удивилась я.
Катя неожиданно покраснела.
– Да вот Юрик советует микроволновку приобрести, – объяснила она, – говорит, очень удобная вещь.
– Странно, что у вас ее до сих пор нет, для работающих женщин это первое дело. Еда готовится за две минуты, мясо можно мигом приготовить, курицу, рыбу.
– Суп, – подхватила Катя.
– Нет, – предостерег Юра и начал, фыркая, умываться, – воду в СВЧ-печку ставить нельзя. Ну
– Давай собирайся быстрее, – велела Катя, – пойду пока машину разогрею.
Напевая, она ушла.
Я с немым удивлением посмотрела ей вслед. С чего это она такая веселая? Просто майский соловей, а не измученный работой оперирующий хирург, стоящий у стола по десять часов в сутки.
Юра вытер лицо и неожиданно спросил:
– Слышь, Лампа, вы с Катюшей сестры?
Мне некогда было вводить его в курс дела, поэтому, отодвинув любопытного парня от рукомойника, я схватила зубную щетку, гель для умывания и, не вдаваясь в подробности, ответила:
– Да.
– А, – протянул Юра, – поэтому у вас отчества одинаковые и фамилии, да и похожи вы внешне. А кто старше?
– Тебе зачем?
– Ну так… просто.
– Раз так просто, то и отвечать не стану, обе молодые.
– Мужья-то у вас были? – не успокаивался Юра.
Бившая из крана теплая вода внезапно показалась мне ледяной. В свое время я носила на пальце обручальное кольцо, только меньше всего мне хочется сейчас вспоминать про человека по имени Михаил Громов. Нет, в то время, когда мы считались супругами, он был безупречно заботлив, вежлив, внимателен, покупал мне пирожные, делал мелкие подарки, лечил от многочисленных болячек. Я чувствовала себя просто сволочью: муж без устали хлопочет вокруг жены, а ту передергивает при виде любящего супруга. Я изо всех сил пыталась полюбить Михаила и делала это ради мамы, которая, сосватав меня с Громовым, посчитала свою миссию на земле выполненной и умерла. Я казалась себе неблагодарной дрянью и была абсолютно уверена: Михаил меня любит и печется о нашем благополучии. Впрочем, вспоминать сейчас все детали своей «долампиной» жизни мне крайне неприятно.
Скажу лишь, что прозрение было горьким [9] . Михаил осужден, мы развелись и потеряли друг друга из вида. Где Громов – я понятия не имею и, честно говоря, знать не хочу. Естественно, Катя в курсе моих неприятностей. И вот что интересно, ее бывший муж, Игорь, уже после их развода влип в криминальную историю и сейчас коротает время в бараке на зоне. Так что у нас с Катей не только одна фамилия и отчество, но и одинаковая женская карма. Шутница-судьба столкнула вместе двух женщин, отцов которых звали Андреями Романовыми. Хотя, если вдуматься, эти имя и фамилия вовсе даже не редкие. Кстати, Юра прав, мы слегка похожи внешне, но намного более важно иное: у нас с Катюней одна реакция на внешние раздражители, мы, если вас не покоробит пафосное высказывание, смотрим на окружающий мир одними глазами, и это делает нас, по крови чужих, ближе родных сестер. Впрочем, есть у нас и принципиальное различие. Я предпочитаю не вспоминать Михаила. Никогда. И на вопрос: «Были ли замужем?» – недрогнувшим голосом отвечаю: «Нет». Катюша же совершенно спокойно сообщает: «Да, дважды, может, мне в третий раз повезет».
9
См. книгу Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».
– Вы замуж-то выходили? – повторил вопрос Юра.
– Я нет, а Катя да, два раза.
– И где теперь ее мужья?
– Понятия не имею. Один вроде эмигрировал из России, а второй сидит, за что, точно не скажу. С какой стати ты нашими анкетами заинтересовался?
– Ну, – промямлил Юра, – из чистого любопытства.
Я внезапно вспомнила покрасневшую Катю и мигом сообразила: вот оно что! Юра понравился моей подруге, а она ему. Почему бы и нет? Катюша еще молода, может, ей и впрямь повезет в третий раз. Юра не кажется противным, похоже, он человек внимательный, выгнал от нас тараканов, убрал квартиру, сейчас собрался за СВЧ-печкой. А что? Кирюшка, Сережка и Лиза вполне взрослые, квартира у нас большая. Наверное, на моем лице отразились эти мысли, потому что Юра вдруг произнес: