Синий олень. Трилогия
Шрифт:
– Гм. Да, вроде припоминаю.
– Помню, папа рассказывал мне, что после тяжелой контузии медики признали его инвалидом, но, попав сюда, он исцелился за считанные недели. Помню, мой племянник Анвар в два года вылил на себя полную кастрюлю кипятка – его мать Зара поставила ее на стол на подстилку, а он потянул за краешек тряпки, кастрюля перевернулась, и его окатило буквально с головы до ног. Ребенок в любом другом месте наверняка умер бы от болевого шока еще до того, как покрылся волдырями, но Анвар неожиданно уснул. Его положили на чистую простыню, под нее подстелили мох, и он так лежал – кожу ему, кажется, даже ничем не смазывали, только
– Нет, я что-то…
– Ну, как же – ты тогда только защитил докторскую, а мы с Юрой… мы еще были студентами. После сессии приехали с Тимурчиком к вам в Ленинград, и Злата Евгеньевна постелила нам в гостиной. Тимурчика положили у мальчишек, и они втроем начали кидаться подушками, а Тимур одну нечаянно разорвал – пух полетел. Неужели не помнишь?
Сергей улыбнулся:
– Ну, у нас постоянно по всему дому пух и перья летят.
– Я расстроилась – чуть не заплакала, – а Злата Евгеньевна с Наташей начали смеяться, сказали, что это у вас обычное дело. Они велели Юре отвести меня погулять, чтобы успокоить, и сами все убрали, утихомирили детей. Мы с Юрой шли по набережной, и было совсем светло, хотя поздно – белая ночь. Пахло Невой, и Юра говорил… он говорил…
– Не надо, Халида, перестань, – тыльной стороной ладони, Сергей неловко, но бережно вытер слезинку, текущую по щеке молодой женщины. – Да, я припоминаю тот наш разговор – ты тогда за обедом начала петь мне дифирамбы, вогнала в краску, и вконец испортила мне аппетит.
– Почему дифирамбы? Я с детства тебя боготворила – и как ученого, и как человека. Ведь именно ты посоветовал мне заняться наукой.
Усмехнувшись, Сергей поскреб подбородок и покачал головой.
– Лестно слышать, конечно, но что-то я не припомню.
– Как же – тогда, когда я помогала тебе укладывать в коробку предметные стеклышки. Помнишь, когда после аварии папа попросил тебя исследовать кровь наших людей и животных, чтобы выяснить, можно ли нам продавать продукцию на базаре?
– Но ты была совсем малышкой!
– Не такая уж и малышка – тринадцать лет. А студенткой я читала все твои публикации, знала, что твоя работа связана с микроорганизмом, который много лет назад был обнаружен в нашей местности. Тогда за обедом я спросила, почему bacteria sapiens, как ты назвал эту культуру, не может быть использована в фармацевтике для изготовления лекарственных препаратов – ведь в твоих работах говорилось, что именно эта культура стимулирует регенерацию поврежденных тканей. Не мох и не вода из источников. А ты так ничего толком мне и не ответил – вы переглянулись с Адой Эрнестовной, и ты пробурчал что-то невнятное.
– И почему вдруг ты начала сейчас об этом вспоминать?
– Не знаю, но у меня вдруг возникло ощущение, что все это как-то взаимосвязано.
– Что именно?
– В твоих последних работах – год назад – я читала, что анализ почвы также выявил наличие в ней bacteria sapiens. Они везде – внутри нас, внутри животных, что обитают на плато, внутри почвы. Помнишь, как, попав сюда, ты сначала не хотел поверить, что здесь обитают давно вымершие виды животных, и думал, что я фантазирую? Ведь это именно bacteria sapiens сохранили здешний животный мир, ты так не думаешь?
– Возможно. Не будем сейчас об этом говорить, Халида, как-нибудь потом.
– Кроме того, сегодня ко мне заходил Анвар. Ты знаешь, что они с Таней за две недели очень подружились? Он даже, кажется, к ней не совсем равнодушен.
– Гм, не понял.
– Что тут понимать – дети растут, твоя дочь уже почти девушка, ты не заметил? Анвар хороший мальчик – увлекается техникой, математикой. Он очень переживал, когда случилась эта трагедия, и погибла Наташа…
Она виновато запнулась, увидев, что Сергей, дернулся, как от удара. Глядя в сторону, он угрюмо попросил:
– Не говори со мной об этом, не произноси при мне этого имени. Пожалуйста!
– Прости, я только хотела сказать, что после… после всего этого Анвар несколько раз спрашивал меня, можно ли ему будет написать Тане – беспокоится за нее. Сегодня он принес Тимуру книги, а потом поднялся ко мне, передал привет от матери и вдруг говорит: «Тетя Халида, я сегодня видел во сне Таню, она говорила со мной странно, очень странно». И сразу ушел. Дядя Сережа, что с тобой, почему ты так побледнел?
– неожиданно Халида догадалась: – Тебе тоже снятся странные сны? Таня?
Помедлив, он кивнул.
– Да. Это началось еще весной и с тех пор постоянно.
– Я знаю, ты не имеешь права рассказывать мне о своей работе, но могу же я делать предположения? Если я скажу глупость, то можешь меня отругать. Но если я попаду в точку, то просто промолчи. Ваша работа на базе связана с bacteria sapiens? Молчишь? Запрет на продажу нашей продукции, вывоз грунта с территории – все связано с этим?
– Не будем обсуждать мою работу, Халида, и не понимаю, какое отношение имеют сны…
– Я же говорю – у меня ощущение, что все взаимосвязано. Из-за этого, – она указала рукой на свой выпирающий живот, – я как-то обостренно воспринимаю действительность. Уже с месяц, как я начала ощущать опасность – такое чувство, будто она все ближе и ближе.
– Тогда тебе, возможно, лучше уехать в Москву. Когда тебе рожать?
– Скоро, но не в этом дело, ты не хочешь понять. Опасность не для меня, опасность где-то здесь, опасность для всех. Это нечто, связанное с твоей работой и bacteria sapiens.
Сергей криво усмехнулся и пожал плечами.
– В таком случае тебе тем более лучше уехать – и поскорей. Я поговорю с Рустэмом.
– Не нужно, – печально и твердо сказала молодая женщина, – древняя мудрость нашего народа учит: жди неизвестного рядом с теми, кто тебе дорог. Да и куда мне ехать – в пустую московскую квартиру? Там я просто не выдержу. Нет, я говорю все это для тебя – тебе лучше знать, чем ты занимаешься, и каковы будут последствия.
У него вырвалось: