Синий тарантул

Ланин Георгий

Перечень событий вечера и ночи 17 июля не будет полным, если забыть о том, что потрясло Головнина, ко­гда он вернулся с работы. В этот день Головнин пересту­пил порог своей квартиры в обычные 6.15 вечера. Приняв ледяной душ, он очистил ананас, выпил стакан сливок с сухарями и, как обычно, лёг отдыхать. Ровно в 7.30 он опять пошёл под душ, растёрся полотенцем и достал из ящика ключ. Открыв дверь заветной комнаты, Головнин, как и всегда, присел на корточки, чтобы всмотреться в шелковинку, натянутую между косяками двери.

Вдруг он вскочил, словно ужаленный, и вскрикнул:

— Порвана нить! Порва-на! — и бросился в комнату.

25. Печать анонима

В 10 часов вечера предыдущего дня Язин без пиджака и галстука сидел в своём кабинете. 120 часов подряд он и сотрудники БОРа работали почти не отдыхая. Глассоскопия, просмотр писем от жителей города, тайные вы­лазки, изучение планов Главурана и соседних зданий, микроанализы, наружное наблюдение и телефотографирование, микросъёмка и газометрические исследования,— всё это следовало одно за другим.

Язин сидел в своей любимой позе, — положив кулаки на бёдра и выпрямив спину до боли в пояснице. Новая загадка не давала ему покоя с тех пор, как микродактилоскопист Гудин принёс отпечатки резиновых перчаток, сня­тых с угрожающего письма Пургину. Чутьё Язина гово­рило, что здесь неуловимая пока нить, которая может привести к разоблачению врага, скрывающегося в Сером замке.

Специальный анализ показал, что резиновые перчат­ки были отечественного производства — из хлоропренового бензоустойчивого каучука светло-серого цвета, толщиной не более трёх сотых миллиметра. Следовательно, письмо написал не человек с мозолью.

Особенно занимали Язина сто точек-вмятин, которые запечатлелись на бумаге анонимного послания. Дактилоскопист установил, что точки оставлены правым указательным пальцем. При сильном увеличении каждая вмя­тина казалась лёгким булавочным уколом.

— С какой целью послано письмо Пургину? — спрашивал себя Язин вслух.

— Враг полагает, что Пургин ему опасен. Однако в сейф Главурана мог проникнуть только большой мастер шпионажа. Такой не сочтёт себе препятствием начальни­ка главка. Скорее, он должен опасаться Ганина, Скопина. Их он, безусловно, знает от своего агента в Сером замке.

— Может быть, письмо послал себе сам Пургин? Если он замешан в похищении журнала, тогда эта угроза — доказательство его невиновности.

Погрузившись в размышления, Язин негромко стал насвистывать свой любимый мотив «Далеко, далеко, где кочуют туманы...»

— Или письмо прислал сообщник врага, находящийся в спецгруппе, измученный страхом? — продолжал Язин после молчания. — Положим, Тарантул заметил опас­ность, исходящую от Пургина. Тогда в столь демонстра­тивном предупреждении могут быть три цели:

выявить людей, которые станут посещать Пургина по­сле поднятой в связи с анонимным письмом тревоги;

заставить Пургина покинуть Главуран, точнее, свой кабинет, — при этих словах полковник сдвинул тонкие бро­ви и задумался, — наконец, демонстративно убить Пургина, чтобы терроризировать людей, напавших на след.

Эта мысль также привлекла внимание Язина и, не ме­няя своей строгой позы, он опять сосредоточенно помолчал.

— Но что оставило эти мелкие точки на бумаге? — ду­мал Язин. — Фабричные царапины? Брак на резине? Ше­роховатости пальцев?

Дверь кабинета открылась, и появился секретарь:

— Товарищ полковник, Скопин из Главурана.

— Проходите, пожалуйста, — сказал Язин в диктофон.

Вошёл Скопин, тяжело дыша, видимо, бегом поднявшись по лестнице. Его светлые волосы растрепались.

— Садитесь.

Скопин доложил очень кратко:

— На вахтёрском столике первого этажа только что нашли второй голубой конверт. В нём те же семь слов, но аноним уже предупреждает, что жить Пургину осталось два дня. Вопреки логике две угрозы в день! — он протя­нул Язину металлическую коробку.

— Гудину для немедленного исследования! — приказал Язин, вызвав секретаря. — Что говорит вахтёр?

— Растерян. Появление конверта на столе считает наваждением.

— Как реагировал Пургин?

— Взволнован. Выполняя вашу инструкцию, он лично письма не вскрывал. Но содержание угрозы ему сообщено.

— Повторите мой категорический приказ, — резко сказал Язин, — никому не вскрывать третьего письма! Ни вам, ни Ганину, никому в Главуране! Смерть может таиться в самом конверте, даже в одном прикосновении к нему!

— Пургин спрашивает, что ему делать?

— Пусть сейчас же едет за город. Приставьте к нему вооружённого человека. В кабинете Пургина пусть работает Ганин. Секретарю объявить: «Начальник занят, ни­кого не принимает». На телефонные звонки пусть отвечает секретарь! Все должны думать, что Пургин в главке.

Скопин немедленно исчез.

Глядя ему вслед, Язин устало улыбнулся. Этот энер­гичный молодой капитан импонировал ему умом и дис­циплиной. И уже во второй раз он подумал, что Скопина, пожалуй, можно было бы взять в БОР.

Язин возил с собой небольшую радиолу и набор люби­мых пластинок. Решая трудные задачи, он иногда бросал работу и слушал музыку. И сейчас он включил радиолу, чтобы немного отвлечься.

Полилась тягучая мелодичная песня об Индонезии.

Забыв о Главуране, письме и Пургине, Язин слушал дивную песню южной страны о лакированных вайях, о мириадах сверкающих капель дождя, о свете луны, баю­кающем царство жемчужин...

Умолк необыкновенно чистый альт, зашипела иголка, а Язин всё ещё стоял растроганный, и его усталые глаза блестели.