Синора Ависсу ? граница бездны
Шрифт:
– Да уж, семьи у вас большие… – заметила Ирина, вспомнив о детях Иакинфа.
– Верно. А ещё у нас не наблюдается измен. Так воспитаны. Тем более все друг у друга на виду.
– Зато население у вас от нескольких сотен или тысяч за несколько веков разрослось до 80 миллионов, – сказала Габрова. – Это же четыре Москвы, а то и больше!
– Да, плодовитостью Синор никогда не был обделён, – согласился Иакинф. – Ну да не будем отвлекаться. Если ещё говорить об изъянах, то от больших грехов нас надёжно удерживает память о чудесном спасении наших городов и наш режим.
– Режим?
–
Иакинф и боец в чёрном собрали бумаги.
– А теперь становитесь в центре комнаты и не двигайтесь. Пришло время приступить к главной части плана сегодняшнего дня.
Все сгрудились вокруг Иакинфа. Он взял у «чёрного» коммуникатор и провёл по его панели пальцем. Кристаллы засветились. Проявились какие-то значки и буквы.
– Держитесь!
Гул, красное свечение и уходящий из-под ног пол снова сопровождали перемещение.
Сегодня они очутились в зале с высокими сводами потолков. Он разительно отличался от помещения, куда друзья попали в предыдущий день.
– Теперь следуйте за мной, – сказал Иакинф и пошёл к дверям. – Сейчас бояре посмотрят на вас, затем определим, кому какое место будет назначено.
Сначала всех разместили в помещении с расписными стенами. Было похоже, что оно находится в средневековом княжеском тереме – росписи изображали разных птиц, цветы и орнаментальные детали. Пришлось ждать ещё около двух часов. В помещении были книжные полки, которыми очень заинтересовался Габров.
– Какие переплёты! Какая бумага!
Каждые пять минут он клал очередную книгу на своё место и брал новую. Вскоре остальные тоже заинтересовались литературой, хотя вся она была на старославянском языке, и Габрову периодически приходилось помогать товарищам переводить некоторые слова.
– Ого! Тут книга о разных приборах! – воскликнул Бочкарёв, листая увесистый том. – Правда, ни слова об электричестве. Куча схем. И вроде все такие простые…
– Тут электричество называют словами «энергия» или «сила», – заметил Габров.
– А в этой книге, похоже, собрание описаний разных произведений искусства, – сказала Ирина, открыв другой «талмуд».
Половина всей литературы была религиозной, а в книгах по технике друзья не могли разобраться без помощи специалиста.
Лишь Егоров только и делал, что периодически угощался из графина с тёмной жидкостью, оказавшейся безалкогольным напитком, похожим на «Байкал», только негазированным.
В помещение вошёл «чёрный».
– Изяслав, сын Евгения.
– Это я, – откликнулся Егоров.
Боец в чёрном сделал приглашающий жест в сторону двери. Слава прошёл в соседнее помещение. Через пятнадцать минут позвали Владимира, затем пригласили Габровых. Наконец боец пришёл за Николаем и Ириной.
В соседнем помещении за кафедрой сидели несколько бородатых мужчин в возрасте от 40 до 60 лет, хотя приглашённые помнили, что синоряне живут дольше и старость у них внешне проявляется слабо. Люди за кафедрой оказались боярами и священниками. Они задали по нескольку вопросов каждому, затем, посовещавшись, выпустили в ещё одно помещение, которое было меньше, чем первое. Там гостей Синора представили отряду катафрактов в чёрной форме – зелёную форму носили аколиты. «Чёрные» воины на этот раз были без шлемов и защитных масок.
Гостей ознакомили с приблизительной программой того, в чём им вскоре предстоит принимать участие.
К одиннадцати вечера по московскому времени катафракты сопроводили своих подопечных в зал, куда друзья телепортировались днём с Иакинфом, затем начали отправлять каждого прямо домой. Всем оставили по одному «извиэстнику». Так синоряне называли маленькие круглые устройства, не больше карманных часов, представлявшие собой маячки для телепорта.
На следующий день была назначена новая встреча в студии Бочкарёва, снова в 16:00.
Никто так и не решился отказаться от службы, а Николай даже отважился поселить жену и дочку в Кляземце. Ирина согласилась с решением мужа, а вот Габрова, на аналогичное предложение своего супруга, ответила категорическим отказом:
– С какой радости мне в четырёх стенах сидеть? Антиквары может им и не очень нужны, но я же по первому образованию психолог. Может быть, пригожусь в этом качестве.
Через неделю катафракт-полковник Василий Евграфович, которому поручили новичков, сообщил, что все должны предупредить родных и близких об отъезде из Москвы на несколько месяцев. Друзья так и сделали, сказав, что едут большой группой в совместное путешествие для творческих изысканий. После этого начался основной этап их испытаний.
Глава 11
Егоров спустился по каменным ступеням Академии Кидишева. Белое небо стало приобретать заметный золотистый цвет. Прохожих было немного. Слава порылся в кармане сшитого специально для него лёгкого кафтана, и достал два прозрачных кружочка. Некоторое время он рассматривал их на ладони. Это были контактные линзы. Егоров огляделся в поисках урны, но синоряне старались не мусорить и не пользовались подобным уличным атрибутом, выбрасывая отходы в ящики, расположенные большей частью во дворах домов.
– Ладно, оставлю вас на память, - сказал Слава, глядя на поблёскивающие кружочки.
Он сунул их назад в карман и побрёл к дому, где синоряне предоставили ему жильё. Ещё недавно Егоров часто возился с покупкой новых линз, либо пользовался очками. Сделанная в 28 лет операция ненамного улучшила зрение. Тогда ему пришлось несколько раз посещать довольно неприятные процедуры у хирурга-офтальмолога.
Сегодня его близорукость излечили за каких-то два или три часа. Восстанавливающая мазь для глаз была одним из малочисленных продуктов синорской медицины. Её, по заверению протодиакона Иеронима, главы кафедры медицины, изготавливали в основном для пожилых людей, чьё зрение иногда ухудшалось от старости, либо для тех, кто получил травму органов зрения. Использовали её и для лечения несинорян, как в этот раз для Егорова.