Синтез
Шрифт:
— Я, вообще, с другой планеты! Там всё почти как здесь, только не так хорошо. То есть, как я понял, тут так же плохо, как у нас, но тут гораздо лучше. Просто, наверное, потому, что тут, это как будто, там. То есть, тут, это и есть там, но тут нет ничего, что было там у меня. Ну, не в том смысле, что у меня там ничего не было. Тут почти то, что там, но другое. Вот, то же самое, но, как-то вот…
— Я ничего не поняла. Ха-ха-ха. Ты несешь какую-то чепуху.
— Тебе не понять… Как можно родиться на чужой земле? Мне кажется, все мы родились не у себя дома. Может, поэтому, всё так
— Я очень люблю цветы. Все женщины любят цветы. А почему?
— Плохо потому, что мы воспринимаем всё через прозрачные очки. Вернее, нам кажется, что это прозрачные очки. На самом деле они не такие. Они специальные. И кто-то их смастерил именно такими. Он хотел, чтобы мы видели всё именно так, как он хотел. Но я не хочу так.
— Мне кажется, что цветы — это маленькие звездочки, просто они не висят в небе, а растут из земли. А женщинам нравится, когда мужчины им дарят цветы. Мужчины всегда обещают достать женщинам звезду с неба, но у них это не получается. Это никак не может получиться. А женщины очень хотят звезду. Вот и придумали, чтобы звездочки росли в земле, и мужчины дарили их.
— Цветам всё равно. Они универсальны. Они всегда нужны. От них нет никакой пользы, но они всем нравятся, и их всегда все хотят. Мы вручаем их тому, кого любим или в день рождения, тому, кто родился, и кладем их на могилу тому, кто умер. Рождение и смерть, казалось бы, противоположные понятия. Но цветы, что там, что здесь — обязательный атрибут.
— Мне давно не дарили цветы. Давно! Может мне умереть, чтобы их мне подарили? Даже на день рождения не дарили в последний раз.
— Почему мы чужие на собственной земле? Или она не наша, или мы не её. А? Может та земля, откуда я приехал сюда, чужая, а эта как раз наоборот?
— Ты всё время говоришь что-то, чего я не понимаю.
— Хочешь виски?
— Нет, я хочу… нет, и есть не хочу. Давай виски. А как тебя зовут?
— Чудо-юдо-ры…. А тебя?
— А тебе зачем? Цветы мне подаришь?
— Макс! Ты… ха-ха-ха! — Купер подошел вплотную к Максиму и смотрел ему в глаза. — Глазки-то горят алым пламенем. Не мог дождаться? Это что тут такое? Ха-ха!
Джон снял со спинки стула бюстгальтер. Девушка выхватила его у него из рук и выбежала из комнаты.
— Ха-ха! С этой кошечкой уже половина клуба перетрахалась. Черт возьми, я полностью протрезвел. Нужно поправить. Как, послушал «музло» наше? Или тебе не до того было? Так, ты сейчас как вообще?
— Я идеален нынче. Хочу петь. — Максим хихикнул.
— Где она достает такие конфетки? — Купер выпил виски. — Петь, говоришь, а?
— Я говорю… мне кажется… я понял, что у меня никогда не было Родины. Что я жил во вражеском лагере. Среди чужих мне людей. Мне кажется, не зная своих корней, сложно найти себя. Или корни не нужны? Как узнать, где мой дом? Плевать, что я родился там-то. Это не имеет значения. Своя земля должна определяться как-то иначе. Или нет? Я запутался…
— Ты не запутался, ты поплыл. — Купер весело подтолкнул Максима к выходу.
— Секс-мотор и рок-н-ролл, секс-мотор и рок-н-ролл, — бубня, напевал Максим, пока они не вышли в зал.
— Я хочу на сцену, — заявил Максим.
— Давай посидим немного. Есть хочешь? — успокаивал его Джон.
— О! Точно.
Ближайшие полтора часа Максим молча сидел и жевал, погруженный в свои путаные мысли. Купер не трогал
— А на сцену как же? — разочарованно спросил Купер.
— Да ну её.
Но миновать сцены ему не удалось. Максим вскоре ощутил невероятную бодрость и воспылал жаждой сценической славы. Пытаясь объяснить музыкантам, что нужно играть, мыча, напевая, он всё-таки, с трудом, но добился от них понимания, благодаря помощи Джона, который способствовал выходу Максима, еле сдерживая смех. Благо, было уже поздно (время пролетело незаметно, особенно для Максима) и в клубе, несмотря на пятницу, остались лишь завсегдатаи, видевшие всё, что только можно представить.
— Дамы и господа! — объявил Максим, говоря в микрофон. Он, пошатываясь, стоял с гитарой через плечо. — Сейчас я попробую исполнить песню из нашего… То, чего у вас не было. Короче. Фу ты… знаете, скажите, вы живете у себя? Вы уверены, что ваша земля это — ваша земля?
— Макс! — услышал он крик Купера.
— Ладно, — Максим хмыкнул. — В общем, Наутилус… ну, и так далее.
Он взял аккорд на гитаре и удивился, как он вдруг приятно зазвучал из колонок.
— Раз, два, три, четыре, — Максим проиграл на гитаре фрагмент в полном одиночестве, после чего, музыканты, не ожидавшие от него такой четкости исполнения, подхватили, и понеслась очень даже слаженная композиция, благо она не была сложной. Максим же, летая в паутине захвативших его мыслей, запел.
Когда я проснусь, снова буду один
Под серым небом провинции.
«Ирония судьбы. Чёрт возьми! И это происходит со мной? Может это… почему-то же это произошло. Почему я? Зачем я? Где я? Кто я? Что я? Для чего это всё? Вот где все эти смыслы и жизни, и смерти? Откуда и куда я?». Ко всеобщему удивлению, — особенно это поразило Купера, — Максим ни разу не сбился, ни в игре, ни в пении, и тем, и другим, особенно голосом, произведя неожиданно приятное впечатление на присутствующих в клубе.
Возможно, мы уже спускались с небес
Или рождались не раз.
Какая горькая память — память о том,
О том, что будет потом…
Прощай, чужая земля,
Но нам здесь больше нельзя…
Часть III. Глава 11
От воскресения у Максима остались очень смутные воспоминания. Ездили за город, точнее за городскую, как он называл, черту Города. Катались всю ночь. Причём, каким-то образом, однажды он оказался за рулем. Купались ночью в реке. Потом оказались на море. Всё время что-то пили и курили. О чём говорили и говорили ли вообще, не понятно. Купера не было. Кому-то стало плохо, и его отвезли в больницу. Кому, когда? Полиция забрала двоих. Откуда, почему? Откуда они взялись, и где это было? Автомобилей было, кажется три. Одна авария небольшая. Никто не пострадал. Одну машину остановила патрульная служба, и больше ни её, ни тех, кто в ней был, в тот день не видели. Всё. Были какие-то люди, с которыми Максим познакомился в пятницу в клубе, после своего триумфального выступления, но он их не помнит. Была его новая знакомая блондинка, Джессика. Около неё он проснулся в воскресенье днем.