Синтез
Шрифт:
— Это заметно, — хмыкнул медик, кивая на матрас у стены. — Ложись. Буду чинить.
Вещество, налитое Гедимину прямо в глаза, первую секунду слегка щипалось, потом он притерпелся — или, может, препарат был смыт обильной слёзной жидкостью. Медик, одобрительно хмыкнув, налил ещё.
— Промывать буду долго, терпи. У тебя не три дня контакта. Не меньше месяца, и вещества были… разнообразными. Не моё дело — но у тебя что, полно запасных глаз?
Гедимин удивлённо мигнул — и тут же пожалел об этом: слёзотечение усилилось. Медик подбавил препарата, вытер то, что успело натечь
— Мы, сарматы, — очень прочные существа. Любая мартышка давно ослепла бы. А это что?
Он провёл пальцем по щеке Гедимина — чуть ниже того места, где заканчивалось стекло защитной маски.
— Радиационная пигментация, и опять — сильное и продолжительное воздействие. Такой же след на другой щеке и… — он расстегнул комбинезон Гедимина до середины груди и присвистнул. Сармат заворочался, пытаясь увидеть, что его так впечатлило. Серая полоса, расплывшаяся было до пяти сантиметров в ширину, сейчас сильно выцвела и сузилась — полоса просвинцованного скирлина, прикрепляемая поверх застёжки, всё-таки защищала от облучения.
— Уже прошло, — буркнул Гедимин, прикрывая полосу ладонью. Сармат-медик хмыкнул.
— Быстрая регенерация. Кожный покров восстановится. Один раз, другой… А потом пойдут лучевые язвы. Когда, унеси меня комета, у сарматов появится представление о технике безопасности?!
Гедимин моргнул и заметил, что жжение прекратилось. Вещество, заливавшее глаза, незаметно вытекло, и теперь медик осторожно вытирал ему веки и разглядывал красноватые края.
— Закрой глаз, — приказал он, втыкая рядом с веком тонкую иглу. — Это ускорит регенерацию. Но если не вылезешь из кислоты, заболит опять. Так, теперь с другой стороны… Лежи! Завтра зайдёшь на повторное промывание.
— Зайду, — пообещал Гедимин, дожидаясь, пока неприятное ощущение припухлости под веком пройдёт. — Я никогда не работаю с кислотой без респиратора и маски. Откуда ожоги?!
Медик внимательно посмотрел на него и потянулся к столу.
— Сармат, ты что, идиот? Этот респиратор предназначен для защиты от пыли. А маска — от осколков, летящих из-под бура. Ты в них лез в кислоту и думал, что всё в порядке?! Давай руку, возьму пробу на эа-клетки…
«Эта спецодежда бесполезна?!» — изумлённо мигнул Гедимин; кровезаборник присосался к его руке, но ему было не до этого.
— Разве это не должно защищать от активных веществ и радиации? — озадаченно спросил он. — Нам дали эту спецодежду для работы в урановых шахтах.
— Ну да, как я и сказал — от урановой пыли и осколка в глаз, — кивнул медик. — Кроме этого, в шахтах тебе может угрожать только лопнувшая крепь и тонна руды на голову. Для работы с кислотами нужен другой респиратор. С щелочами — третий. Если хочешь защитить глаза от брызг и испарений, хотя бы проследи, чтобы маска плотно прилегала к коже со всех сторон.
«Защитная одежда, которая не защищает,» — Гедимин хмыкнул. «Как обычно. Надо будет доработать маску… и, возможно, респиратор.»
Над катком из динамиков разносился рождественский гимн; немного другая, но не менее знакомая мелодия звучала с площади перед информаторием, где стояла увешанная светодиодами сосна. Вдоль крыш пятиэтажек прикрепили гирлянды. Сегодня ветер улёгся, и снег падал вертикально, однако Гедимин помнил вчерашний шторм, выворачивающий крылья глайдерам, и смотрел на гирлянды с задумчивой усмешкой — он не отказался бы увидеть, как их развешивают, и что предпринимают, чтобы не отпустить их по ветру. После бури потеплело, снег валил хлопьями, залепляя прозрачную маску. Гедимин поставил ладонь козырьком, закрываясь от водяных кристаллов, и тихо закрыл за собой люк убежища. Никто не видел его, кроме Иджеса — тот уже стоял на краю оврага и махал ремонтнику рукой, попутно стряхивая с плеч снег.
— Они точно нужны? — тихо спросил он у Гедимина, когда тот поравнялся с ним. Сармат кивнул и расстегнул комбинезон на несколько сантиметров — снег, попав за шиворот, потёк по горячей коже, и охлаждение было очень кстати. Гедимин волновался перед каждым этапом экспериментов, но сегодня, когда все они должны были закончиться, ему было особенно тревожно.
— Линкен, наверное, купается, — сказал он, повернувшись к озеру, но тут услышал тихие голоса. Двое сарматов стояли в тени полосы препятствий; фонари освещали её с одной стороны, и другая из-за этого казалась особенно тёмной.
— Интересно было бы узнать, как у них это получилось, — вполголоса говорил один, и Гедимин узнал в нём Хольгера. — Я понял, что они встречались наедине в складском помещении, и никто не видел, как они… делают зверя о двух спинах. Но как это возможно физически? Речь идёт о полноценном сармате, и все его органы соразмерны, тогда каким образом человеческой самке удалось…
— Hasu! — второй сармат смачно сплюнул на снег. — Я не хочу об этом слышать. Он не должен был соглашаться на эту мерзость. Я бы понял, если бы его принудили под страхом смерти. Но сам, по своей воле, — спариваться с макакой?!
Гедимин и Иджес переглянулись.
— По всей видимости, мутаген подействовал на него сильнее, чем на нас, — задумчиво проговорил Хольгер. — Но чем накормили эту самку, что ей понравился сармат? Они обычно скорее боятся нас, чем находят привлекательными.
— Их самцы — мелкие волосатые уроды, — снова сплюнул Линкен. — Спариваться с макакой… Я бы проверил этого сармата на эа-мутацию!
— Эй, — негромко окликнул их Гедимин, и взрывник вздрогнул, часто замигал и опустил взгляд.
— Мы вас ждали, — усмехнулся Хольгер, пожав ремонтникам руки. — Пора спускаться?
— По одному, — Гедимин кивнул на люк, припорошенный снегом. В тёмном овраге его можно было найти только на ощупь, идя след-в-след за проводником. Гедимин огляделся по сторонам — в любой момент у оврага мог появиться патруль охраны или дрон-наблюдатель, но пока было тихо.
Иджес нырнул в убежище первым, оставив люк приоткрытым для Линкена; Хольгер и Гедимин ждали в стороне, под обрывом. Ремонтник знал, что лаборатория находится прямо под его ногами, но сам не видел никаких её следов.