Синтез
Шрифт:
Гедимин понял, что последние пять минут не дышит, и глубоко вдохнул. Его глаза горели жёлтым огнём. «Хотел бы я сейчас быть там, с ними всеми!» — он отклонился к стене и прервал чтение, чтобы немного успокоиться. «Как Майкл добился от мартышек содействия? Да ещё так быстро…»
«Возможно, ирренций будет назван повторно, в честь первооткрывателя, хотя у нас многие с этим несогласны. С другой стороны — уже есть предложение назвать именем Брайана Вольта омикрон-излучение. Я против — при всём уважении к погибшему коллеге, ассоциации с вольтовой дугой будут неизбежными и совершенно излишними. Я хотел поговорить с Майклом о возможной опасности его экспериментов, но он ответил очень резко и с тех пор меня избегает. Видимо, я был неосторожен в словах; но отчёты о той катастрофе уже выведены в частичный доступ, и я с ними знаком, и менее всего хочу, чтобы подобное случилось в Лос-Аламосе завтра или послезавтра. Конечно, вы навряд ли одобрите меня, с вашей тягой к риску и равнодушием к собственной жизни. Но я бы хотел отговорить Майкла от этой самоубийственной глупости. Мы можем отвечать только за реактор — раньше с ним не было проблем — но никак не за методы работы его достойного предка. А они, как уже доказано, небезопасны…»
Гедимин удивлённо мигнул и перечитал абзац. «Герберт против? Опасность? Если бы он рассказал больше, можно было бы прикинуть настоящие последствия,» — сармат задумчиво сощурился, вспоминая, что ему известно о синтезе сверхтяжёлых ядер. «Но обычно такие эксперименты не приводят к взрывам. Если никуда не подложен динамит. Вот бы почитать те отчёты…»
Он открыл поисковик и набрал в строке поиска «Тёплый Север». «Северяне могли найти и перекинуть к себе. Они обычно быстро работают. Если дело Вольта рассекретили, надо узнать о нём побольше. Возможно, это важно…»
— Есть! Вот оно, — Кенен довольно ухмыльнулся и, отвернувшись от экрана, жестом поманил сарматов к себе. — Свежайшая статья. Повторяется в семи источниках с незначительными изменениями. А вот её перепечатка на сайте Севера, только сокращённая. Комментариев немного — видимо, новости науки мало кому интересны.
— А что в статье? — спросил Гедимин, нависая над монитором. Кенен быстро свернул страницу с фотографиями людей в странной одежде и открыл небольшую заметку на новостном портале.
— «Суперрадий и лучи смерти — страшная загадка погибшего корабля. Вещество, за считанные дни убившее двух человек и десять тысяч подопытных крыс, — будущее оружие или источник неисчерпаемой энергии?» — вслух прочитал учётчик. — Что скажешь, Джед? Твоё?
— Там, где факты, всё правильно, — буркнул сармат, дочитывая заметку. — Там, где мартышечья болтовня, одна чушь. А нового ничего нет.
Кенен ухмыльнулся.
— А чего ты хотел, Джед? У тебя эксклюзивный источник информации. Чего не сообщит твой учёный, того ни на одном сайте не прочитаешь.
— Лучи смерти… — Константин хмыкнул. — Мартышки всегда преувеличивают. Меня вот больше интересует, откуда этот образец вообще взялся. Планет не так много, никакого Иррьена среди них нет. Предположить, что «Циклоп» за годы войны добрался до экзопланеты… полный бред.
— Ну вот, теперь и ты туда же, — вздохнул Иджес. — Гедимин уже второй месяц говорит только об этом металле. Даже на соревнования не вытащить. Хватит странных веществ! Пойдём лучше в купальню, пока не остыла.
Удовольствие от горячей купальни и последующего ныряния в холодное озеро портил плавающий по поверхности лёд — оттепель продолжалась третью неделю, льдины никак не смерзались в единую поверхность, и многие при всплытии оцарапали себе пальцы, плечо или макушку. Гедимин полежал немного под водой, не всплывая; к вечеру наверху немного похолодало, и в верхних слоях, по краям уцелевших обломков льда, можно было наблюдать кристаллизацию, но шла она вяло, и сармату скоро надоело.
— Две недели нет писем, — сказал он, проверив сообщения в смарте. Хольгер, скучающий в предбаннике, пожал плечами.
— Может, не было новостей. Или кто-то узнал о вашей переписке. Не думаю, что руководство Конара одобряет слив информации.
Гедимин фыркнул.
— Эту информацию даже в сети не обсуждают. От кого её скрывать?!
…Сообщение из Лос-Аламоса пришло уже после отбоя, когда Гедимин завернулся в одеяло и закрыл глаза. Гудок был очень тихим — сармат поставил его сам, когда устал постоянно проверять почту, и выбирал сигнал, заметный только ему — но ремонтник сразу проснулся и потянулся за смартом.
«Доброй ночи, коллега. Я снова выхожу на связь и прошу прощения за долгое отсутствие. Не знаю, что из моего письма пропустит наша доблестная сатурнианская цензура — насколько знаю, в новостях о происшествии предпочли умолчать. Их можно понять — пронаблюдав панику в Спрингере и Альбукерке, я совсем не хотел бы повторения того же самого в Чикаго.
Кажется, Брайан Вольт всё-таки наткнулся на «сто сороковой» — или, что вероятнее, Майкл Вольт в точности воспроизвёл условия того эксперимента. Не далее как позавчера мы лишились одного из наших реакторов. Под словом «лишились» я подразумеваю не простую аварийную остановку на неделю или месяц, и даже не расплавление с неизбежной консервацией, а полноценный взрыв. Если бы не защитные поля по всем направлениям, даже не хочется думать, чем это могло бы кончиться. Сейчас планируется подогнать барк и на антиграве вытащить обломки, запакованные в десятислойное поле, прямо в могильник.»
«Уран и торий!» — Гедимин почувствовал боль в пальцах и услышал хруст корпуса смарта — и только тогда догадался ослабить хватку. Смарт, едва не раздавленный от волнения, слегка рябил, пальцы, сведённые судорогой, неприятно ныли. «Раздолбать целый реактор?! По старому сценарию? Их что, до сих пор строят так же, как полтора века назад… а, да, действительно строят. Вот мартышки!»
«Меня эта новость застала в Спрингере — точнее, сначала это была тревожная сирена, саму новость я узнал уже в убежище. За меня не беспокойтесь — до Спрингера ничего не долетело, но пробежка в убежище — это давняя традиция местных жителей. Редкая авария в Лос-Аламосе обходится без неё. Нас выпустили через два часа, и я сразу поехал в лабораторию. Не считая реактора, там всё цело, множество солдат и техники (большей частью ничем не занятых и отогнанных ликвидаторами за все периметры). Практически всё цело, все ходят вокруг развалин и ждут барка из Альбукерке. Двое лаборантов застряли под защитными полями, но их быстро вытащили. Если всё сработало правильно, через два-три дня их выпустят из госпиталя; надеюсь, между полями не было проницаемых щелей. Майкл ходит вокруг развалин в первых рядах, крайне расстроенный, и добивается вскрытия «саркофага» и тщательного исследования остатков реактора. Не думаю, что ему пойдут навстречу, — слишком большой риск. Один из ликвидаторов рассказывал, что на внутреннем слое поля видел зелёные разводы характерного цвета, но пятна были небольшие и быстро пропали. Пока не знаю, говорить об этом Майклу или нет. Не хотелось бы, чтобы он полез под поле. Даже в снаряжении наших ликвидаторов это очень опасно.»
Гедимин стиснул зубы. «Что за бред?! Потерять результаты такого опыта… Почему я не там?! Мы более защищены от радиации. Я вернулся бы оттуда живым. Если были вспышки, значит, ирренций был получен. Только пробраться туда и зафиксировать их, в свинцовой броне, в защитном поле… Тьфу!»
Он встал и прошёлся по комнате, ненадолго прижался грудью к дверной створке — она была холоднее, чем прогреваемые изнутри стены, и немного охлаждалась сквозняком из коридора. Холод слегка успокоил сармата, и он подобрал смарт и вернулся к недочитанному письму.
«Наша лаборатория тоже кое-чего достигла за эти недели (хотя не взорвала ни одного реактора). Всё это пока на уровне расчётов — слишком мало материала для проверки — но я думаю, что вам стоит это запомнить. Ирренций способен на самоподдерживающуюся цепную реакцию, и его критическая масса — не более семи килограммов. Уверен, что вы понимаете, о чём речь…»
На этом письмо обрывалось — дальше не было ничего, кроме ритуальных слов прощания и обычной для Конара подписи. Гедимин отключил устройство и сел, прислонившись к стене и задумчиво щурясь в темноту. «Значит, не только бластер и «грязный луч», но и… бомба? Реактор?» — сармат хмыкнул. «Тебе уже везде мерещатся реакторы. Когда же макаки из «Вестингауза» уйдут и дадут нам достроить станцию?! Может, тогда в голове прояснится…»