Синтез
Шрифт:
Гедимин мигнул и перечитал ещё раз. «Видимое зелёное свечение. В атмосфере. Не черенковский эффект и не хемолюминесценция? Надо же…»
«Вокруг образца всё время толпятся любопытствующие,» — продолжал Герберт. «Слишком притягательно выглядит. Видимо, придётся поместить его под замок, пока не дошло до несчастных случаев. Те десантники, о которых я писал в прошлый раз, уже умерли — крайне агрессивная форма лейкоза; боюсь, нечто подобное может повториться в лаборатории. Один… крайне любознательный исследователь (на язык просятся другие слова, но я не хочу, чтобы вы прочитали их) уже уронил под защитное поле вокруг контейнера личную вещь и порывался её достать. Энтони Рохас — неглупый
Гедимин хмыкнул и весело сощурился. «Мартышки!» — подумал он. «Даже учёные — всё равно мартышки. Хорошо, что этот Энтони не облучился.»
«А в целом — исследования продолжаются. Пока новому элементу дали временное название, об окончательном будем говорить через месяц или два. Сейчас он называется «ирренций», хотя мы так и не выяснили, что такое «ирръйен», и откуда ваши соплеменники достали этот минерал. На орбите Сатурна ничего подобного раньше не находили… хотя — мы ещё очень многого не знаем о Сатурне.
Ещё одно временное название получило неуловимое излучение, испускаемое образцом, — его решено называть «зелёными лучами», пока не подберут что-нибудь более удачное. Стандартные радиометры, даже самые чувствительные, в его присутствии молчат, как проклятые. Но оно существует, и об этом говорят и вспышки защитного поля, и диагнозы несчастных десантников. По-видимому, зелёные лучи обладают высочайшей проницаемостью, и стандартные методы защиты не срабатывают. Майкл намерен поставить опыты с экранами из разнообразных материалов и подобрать необходимое опытным путём. Из того, что могу сказать я, — десять метров свинца, пожалуй, экранировали бы какую-то часть этого излучения.»
Гедимин снова хмыкнул. «Десять метров свинца экранируют что угодно,» — подумал он, перематывая страницу. «Если раньше не расплавятся. Значит, ирренций и зелёные лучи? Надо запомнить.»
«И последнее — вы были правы, коллега. Заряд ядра был определён точно. Это именно тот «сто сороковой», о котором вы (и — гораздо чаще — я) слышали от Майкла, с периодом полураспада самого стабильного изотопа в 200 тысяч лет. Я, как и вы, уже начинаю подозревать, что семейная легенда Вольтов всё же основана на чём-то реальном. Могло ли выйти так, что мистер Брайан наткнулся на «сто сороковой» во время опытов с трансурановыми элементами? Точный ответ мы едва ли узнаем, но, как мне кажется, сам Майкл полностью в этом уверен. Он — как и я — всегда рад поделиться с вами новостями из лаборатории. Пока вся эта информация не засекречена, я буду держать вас в курсе. Удачи с новыми реакторами, коллега…»
За спиной Гедимина, в ремонтном ангаре, что-то мигнуло и загудело; оглянувшись через плечо, инженер увидел, как по потолку плавно ползёт электрокран, а с его крюка, ухватившись двумя руками, свисает один из сарматов.
— Эй, слезай! Моя очередь! — внизу уже нетерпеливо махал ему другой рабочий. Говорить он старался приглушённо, опасливо оглядываясь на Гедимина.
— Руки берегите, — бросил инженер, отворачиваясь, и перевёл взгляд на Бьорка. Бывший оператор главного крана стоял перед ним, насупившись, и разглядывал грязный лёд под ногами.
— Ну? — Гедимин сузил глаза.
— Мне всё равно, — Бьорк недобро оскалился. — Я не хочу знать, что делается внутри этой штуки. Дай мне нормальный чертёж и кран, и я поставлю всё на места. А в физике ковыряйтесь с Константином. Мне это даром не нужно.
— Пока не увижу, что ты понимаешь, что делаешь, к реактору ты не подойдёшь, — сказал Гедимин. — Иджеса возьму.
Бьорк слегка пригнул голову и испустил негромкий низкий рык. Гедимин не шевельнулся.
— Бьорк! Что у вас тут? — из-за ангара, на ходу отстёгивая от предплечья ремонтную перчатку, вышел Константин, перевёл взгляд с одного сармата на другого и тяжело вздохнул. — Что, опять?
За углом под стальными «копытами» экзоскелета затрещал лёд. Сарматы, стиснув зубы, повернулись на звук, — обычно охрана не перемещалась так быстро, особенно там, где велись работы.
— Инженеры Кет и Цкау! — тяжёлый экзоскелет остановился и развернулся к сарматам боком. — Срочное сообщение от мистера Мартинеса!
Гедимин и Константин переглянулись. «Срочное?» — ремонтник мигнул. «Монтаж активной зоны разрешён?!»
— Говори, — велел Константин.
— Не приказывайте мне, мистер Цкау, — из-под брони донеслось недовольное фырканье. — Мистер Мартинес сообщает, что через пять дней сюда прибудет комиссия «Вестингауза» для всестороннего изучения обоих энергоблоков и принятия решения по допустимости или недопустимости завершающего этапа монтажа. Он очень советует вам обоим подготовить станцию к её прибытию. Вы оба будете присутствовать там. Если у комиссии возникнут вопросы к вам, вы должны будете ответить.
Развернувшись, «броненосец» быстро пошёл к посту охраны. Сарматы переглянулись.
— Комиссия, — Гедимин сузил глаза. — Что, мало макак тут побывало? Нужны ещё?
— Тихо, — Константин положил руку на его локоть. — Спокойно. Как приедут, так и уедут. Нам повезло, что макаки не распознают нашу мимику. Просто молчи, пока не спрашивают, и отвечай по делу, и всё пройдёт гладко.
Гедимин фыркнул.
— Что они идут проверять — реакторы или мою вежливость?!
Константин похлопал его по локтю.
— Ты ещё не забыл, что мы с ними воевали? Они не слишком нас любят и мало нам доверяют. Постарайся не злить их. Проверка реактора не покажет ничего подозрительного. А вот проверка тебя…
…Со станции сарматов выставили ровно в семь вечера, и ни минутой позже. Вслед за бригадами, покидающими рабочие места, летели дроны-наблюдатели. Гедимин на полминуты задержался в ангаре, прикидывая, где спрятаться, и как незаметно выбраться, когда все уйдут, но дрон, повисший напротив двери, просветил весь ангар лучами считывателя и включил сирену. Через тридцать секунд недовольный сармат выходил за ворота стройплощадки; в спину его подталкивал один из охранников.
— Ты сам не свой последнее время, — заметил Хольгер, когда Гедимин вслед за ним забрался на попутный прицеп. — Никуда не ходишь. Когда выходишь, молчишь или огрызаешься. Что ты задумал? Очередной эксперимент?
— Ничего, — сердито сощурился ремонтник. — Много работы. Все эксперименты — в Лос-Аламосе. Таких, как я, туда не пускают.
…Писем от Крониона не было. В прошлый раз, месяц назад, он обмолвился, что уезжает в Бейт-Маим «по работе»; видимо, в Бейт-Маиме было плохо со связью, или работа занимала слишком много времени. Гедимин слегка удивился, что сармата с территорий Севера выпустили в Мацоду, да ещё в город, населённый людьми, — это было очень странно, однако то, что происходило сейчас в Лос-Аламосе, занимало его куда больше, и он не стал ничего уточнять.