Синяя Птица. (Трилогия)
Шрифт:
– То есть как? Ты ведь ему тоже нравишься, это за версту видно!
– Ага, как же. – Я прикрыла глаза, надеясь прикинуться как минимум смертельно уставшей, но с Вильей, знающей меня без малого с десяток лет, этот номер не прошел. Подруга легонько тряхнула меня:
– Подъем, симулянтка! – Я недовольно открыла один глаз, укоризненно посмотрела им на Вилью, но та не унималась: – Ева, ты что, серьезно собираешься упустить его?
От ответа меня спасла Хэл, заглянувшая к нам в каюту. Я было обрадовалась, но Вилька сообщила, о чем разговор, и подруги начали терроризировать меня с удвоенной силой. В итоге к концу разговора я была готова согласиться на все что угодно, вплоть до скоротечной свадьбы с Данте, лишь бы только они от меня отстали. Кажется, они это поняли и приумолкли.
Я же переводила взгляд с Хэлириан на Ревилиэль и думала, что они в чем-то правы. Правда, каждая по-своему, но зерно истины в их словах есть. Я давно ловила себя на том, что иногда смотрю на Данте не просто как на проводника и боевого товарища. Это было странное чувство – еще не любовь, но уже и не дружба. Мои эмоции были как весы, чаши которых склоняются то в одну, то в другую сторону. Возможно, если я узнаю Данте получше, то наконец-то определюсь, в какую сторону мне склониться, но пока я не могла разобраться сама в себе. Все само придет со временем, вот только я не была уверена, есть ли у меня это время.
Величественный Гномий Кряж постепенно приближался. Вельга-река устремлялась на северо-запад, все ближе к горным цепям, готовясь оборвать свой стремительный бег в Белозерье – огромном озере, от которого было рукой подать до Серого Урочища. Наш путь по воде тоже заканчивался – с каждым часом все четче становились видны заснеженные вершины северной части Гномьего Кряжа, холодало, а в ночь, когда орочья галера вошла в воды Белозерья, изморозь впервые покрыла берега белым налетом.
Мы плыли вдоль правого, более пологого берега, ожидая, когда же появится единственная деревня на этой стороне Белозерья – Древицы. Из-за того, что до Серого Урочища, небольшой низины, укрытой неприятным пепельно-серым туманом, было всего две версты, народ весьма неохотно селился в здешних местах. Но именно там произрастали редчайшие в Роси травы, причем даже такие, какие нигде больше не росли. К примеру, драконий глаз, невысокий кустик с ярко-желтыми листьями и белесыми ягодами. Ягоды использовались в качестве связующего компонента в весьма ценных зельях и в Стольном Граде шли на вес золота. Проблема была в том, что в любом другом месте, кроме как в Сером Урочище, драконий глаз расти напрочь отказывался, погибая на корню почти моментально. Вот и селились на правом берегу Белозерья травники. Потом, когда им потребовалась охрана, к Белозерью был командирован небольшой отряд витязей. Витязи прижились, небольшое поселение разрослось, но выяснилось, что травники не могут самостоятельно обеспечивать и себя и солдат продуктами питания, поэтому по приказу Великого князя в деревню у Серого Урочища были переселены наиболее бедные крестьяне, которых освободили от податей в государственную казну. Более того, каждой крестьянской семье выделили все необходимое для начала новой жизни – одежду, обувь, домашнюю утварь и прочее. К тому же в Древицы на трех кораблях доставили разношерстную домашнюю живность, и деревня ожила, обзавелась крепким частоколом и превратилась в человеческий оплот на границе с нежитью.
Потому как нежити в Сером Урочище было немерено, причем даже такой, которая не поддавалась никакой классификации.
Волхвы долго спорили, откуда взялось такое уникальное природное образование, как Серое Урочище, но так ни к чему определенному не пришли. Самой распространенной была версия о том, что тысячи полторы лет назад на месте низины ставил опыты какой-то шибко сильный некромант. И, как водится, доэкспериментировался. В итоге низину заволокло густым туманом пепельного цвета, который никогда не рассеивается, к тому же обладает интересным свойством – в нем днем может разгуливать такая нечисть, которая от солнечного света моментально погибает. Именно из-за этого Серое Урочище очень скоро стало последним пристанищем представителей таких видов нежити, которых в других местах практически уничтожили как чересчур опасных. В общем, прогулка нам предстояла еще та.
Я стояла у борта галеры уже с вещами и рассеянно наблюдала за тем, как суетятся мои друзья, помогая выйти лошадям из трюма. А галера уже подплывала к небольшому одинокому причалу у пологого берега, откуда виднелись Древицы, из-за высокого частокола которых выглядывали люди. Впрочем, Вилька мне шепнула, что на вышке она разглядела эльфийского лучника. Выходит, в Древицах живут не только люди, но и инородцы. Я улыбнулась и посмотрела на раскрасневшуюся от холодного ветра подругу.
– Виль, кажется, я нашла нам новый дом…
ГЛАВА 9
Высоченный частокол, опоясывавший деревню, был отполирован почти до блеска сильными зимними ветрами, а кое-где я заметила следы от острых когтей – видимо, нежить не раз шла на штурм Древиц, но деревня упорно стояла, более того, наблюдалась тенденция к процветанию. Конечно, людям не очень-то нравилось соседство Серого Урочища, да и нежить была явно не в восторге от возросшего поголовья витязей, но ни те, ни другие покидать обжитое место не собирались. Скорее всего, между Древицами и Серым Урочищем образовалось нечто вроде симбиоза – люди собирали травы в низине, тем самым обеспечивая свое существование, а нежить время от времени подкармливалась за счет домашнего скота или же неосторожного селянина. В итоге стороны хоть и несли потери ввиду неприятного соседства, но плюсы взаимного сосуществования все-таки значительно перевешивали. Действительно – ну, утащил оголодавший краконджал отбившуюся от стада козу, зато в низине трав насобирали на корову…
Я приветственно помахала народу, чьи головы во множестве торчали над частоколом, и, стараясь не обращать внимания на настороженно ощетинившиеся в нашу сторону стрелами смотровые вышки, громогласно попросила открыть толстые дубовые ворота. Народ наверху зашушукался, а над изгородью появился, как я поняла, староста деревни, благообразный белобородый старик в потрепанной куртке и накинутом на плечи темном плаще. Он неторопливо обвел нас взглядом и спросил неожиданно молодым голосом:
– Зачем пожаловали, люди добрые?
Я уже открыла рот, чтобы ответить, но Данте опередил меня. Он сделал шаг вперед и, склонив голову, почтительно произнес:
– Хотим пройти через Серое Урочище. Но нам нужен кров и пища, да и лошадей оставить негде…
– Через Серое Урочище, говоришь… – Старик ненадолго задумался. – А зачем, позвольте спросить?
– А вы нас впустите, мы за обедом и расскажем! – влезла неугомонная Вилька. – А то что глотку-то понапрасну драть, мы ж не дикие какие – через забор общаться!
Староста усмехнулся в бороду и махнул кому-то внизу:
– Откройте ворота.
– Нас пускают, – приободрилась Хэл.
– Рано радуешься, – буркнула я. – Видишь, они нас сразу не впустили, хоть и видели, что мы явно не нежить. Значит, они чего-то или кого-то боятся. Иначе радовались бы, а не из луков целились.
– Я с Евой согласен, – задумчиво отозвался Данте, цепким взглядом осматривая частокол. – С этой стороны забора царапины на дереве совсем свежие – два, ну, три дня максимум. А ведь эта сторона не обращена к Серому Урочищу. Вот увидишь, с той стороны забор хорошо если не в дырах будет.
– Не каркай, – одернула его я. – Нам и без внепланового нападения нечисти забот хватает.
Данте попытался изобразить беспечность, и это ему почти удалось, но глаза его оставались холодными и сосредоточенными. Получается, он чует опасность, но, скорее всего, сам не знает, откуда она исходит.
Тем временем ворота с натужным скрипом раскрылись, и мы вошли внутрь небольшого бастиона.
– Я уже говорила, что мне это не нравится? – тихо сказала Вилька, косясь на лучников, которые и не подумали опустить луки.