Синяя Рыба
Шрифт:
Максим оглянулся и посмотрел на маму.
— Она продается? Я думал, этот аквариум здесь просто для красоты.
— Конечно, продается! Дороговато здесь, но, если хочешь, мы возьмем ее. Мы давно не покупали рыбу, — она окликнула продавца, стоявшего около витрины, — сколько стоит эта рыба?
— Восемьсот пятьдесят килограмм.
Максим подумал, что ослышался. Килограмм? Так эта рыба для еды?
— Но ведь она живая! — крикнул Максим. — Как можно продавать живую рыбу?!
— Живая! — Широко улыбаясь, пробасил продавец. — Свежая! Пожалуй, более свежую рыбу трудно найти. Ей полторы тысячи красная цена. У
Максим стоял, не говоря ни слова. Широко распахнутыми от ужаса глазами он смотрел на несчастных рыб, которые плавали в аквариуме. Плавали, зная, что рано или поздно их купят и съедят.
Серая рыбина с разорванным плавником едва заметно кивнула, словно хотела сказать: «Да, это так. Мир жесток. И мы ничего не можем с этим поделать».
«Они все понимают. Какой кошмар. Бедные рыбы! И это не в диком средневековье, не в каменном веке, а здесь, сейчас, в нашем современном мире!»
— Если вы не берете, отойдите, пожалуйста. Вы здесь не одни, — прозвучал недовольный голос над самым ухом Максима. Он обернулся. Полная высокая женщина в черной каракулевой шубе и очках с толстыми квадратными стеклами, оттолкнув Максима, протиснулась к витрине. Из ее ярко-рыжих волос торчало несколько шпилек.
— Мне свешайте килограммов пять, — распорядилась она.
Продавец кивнул и направился к аквариуму с большим сачком.
Максим зажмурился. У него как будто выбили почву из-под ног. Что же это такое? Что?..
Он не мог на это смотреть, и тем не менее внутренним взором все видел — как крупная серая рыбина, та самая, с раздвоенным плавником, беспомощно трепыхается в сачке, как продавец кладет на весы пакет с еще шевелящийся содержимым, как одна отчаянная рыбка, хлестнув хвостом, выпрыгивает из пакета и громко шлепается на прилавок, а продавец привычным жестом берет выскальзывающую из рук рыбу и засовывает обратно в пакет.
Откуда-то издалека до Максима долетел чей-то голос: «Пять восемьсот. Устроит вас?», шуршание пакета и звук удаляющихся шагов.
Он открыл глаза. Женщины с рыжими волосами уже не было. А рыб в аквариуме стало заметно меньше.
— Ну так что, мы будем покупать рыбу или нет? — нетерпеливо проговорила мама. Она, как ни в чем не бывало, стояла рядом и смотрела на сына.
Как ни в чем не бывало.
Словно ничего не случилось. Словно никто только что не вытащил из воды десяток рыб, не положил в пакет и не понес домой варить или жарить.
«Что же делать?! — Максим лихорадочно соображал. — Я хочу спасти этих рыб! Но они очень дорогие, я не смогу купить их всех, да и в моем аквариуме все равно не будет столько места. Надо что-то придумать, срочно…»
Тут Максим вспомнил про Синюю Рыбу. Ведь новый аквариум был приготовлен для нее. Что же делать?
Да, он не может спасти всех рыб. Но он может купить и спасти хотя бы одну. Только бы денег хватило…
— Сынок, так мы берем рыбу или нет?
— Да! — твердо сказал Максим. На его лице была написана отчаянная решимость. — Я сам куплю ее. Я принесу домой и посажу в аквариум.
Мать удивленно посмотрела на сына.
— Но эта рыба не для аквариума! И потом, ты же вроде хотел купить какую-то синюю рыбу?
— Синюю Рыбу купит кто-нибудь другой, — в голосе Максима звучала небывалая прежде твердость. — По крайней мере, ее никто не убьет и не съест. Ее не надо спасать, она и так попадет в хорошие руки. В руки человека, который будет ее любить и ухаживать за ней.
Мальчик подошел к продавцу, и, глядя ему в глаза, отчеканил:
— Я покупаю одну рыбу. Но вы нальете в пакет воды. Я покупаю ее живой!
Продавец, с трудом подавив улыбку, направился к аквариуму с сачком.
— Тебе покрупнее, поменьше? — язвительно произнес он.
— Все равно. Я не буду ее есть, — отрезал Максим, сделав ударение на последнее слово.
Продавец пожал плечами.
— Как хотите.
Он налил воды в пакет, завешал его, а затем, ловко подцепив сачком одну рыбку, положил в пакет и завешал еще раз.
После непродолжительных расчетов продавец произнес:
— Девятьсот девяносто семь. Держи свою рыбу. На кассе оплатишь.
Максим вздохнул с неимоверным облегчением. У него ровно тысяча. Тютелька в тютельку! Он схватил пакет и прижал к себе. Рыба в пакете, не веря своему счастью, слабо шевелила плавниками. Видимо, она была крайне удивлена и несказанно обрадована тем фактом, что до сих пор живая.
«Никто теперь не причинит тебе зла. Никто и никогда! Отныне ты в безопасности».
Конкурс
Дождь шел уже вторую неделю, то прекращаясь на час-другой, то начинаясь опять. На ветвях деревьев висели крупные капли, которые то и дело срывались и падали вниз. Автобусы медленно ползли по дорогам, залитым водой. Земля размокла, превратившись в жидкую грязь. Весь город расцвел разноцветными бутонами зонтиков; их яркие пятна выглядели неестественно праздничными в серости пасмурного неба и мокрых газонов, когда-то зеленых, а сейчас приобретших цвет тушеной капусты.
Порывистый ветер старательно выворачивал наизнанку клетчатый желто-зеленый зонтик, которым Вика безуспешно старалась укрыться от проливного дождя. Она шла по тротуару вдоль дороги, с зонтом в одной руке и с черным портфелем — в другой. Сегодня был понедельник, а значит, начиналась очередная неделя учебы.
До школы была недалеко, всего двадцать минут ходу. Оживленный перекресток с подземным переходом и «зеброй». Шумная улица, полная вечно спешащих куда-то людей, сразу за ней — длинный тротуар, усаженный с обеих сторон высокими серебристыми тополями.
Вика поправила капюшон куртки и пошла быстрее. До начала занятий оставалось всего десять минут.
Неожиданно мимо нее, надсадно пыхтя, с грохотом проехал невесть откуда взявшийся грузовик. Девочка едва успела отскочить в сторону, но заднее колесо попало в яму на дороге, обдав ее фонтаном грязно-коричневой жижи. Подмигнув на прощание задними фарами, машина скрылась за поворотом.
«Не повезло, — грустно подумала Вика, глядя на мокрый подол платья. — Впрочем, как и всегда».
Как всегда. В этом была ее судьба, ее проклятие, ее крест — называйте как хотите, суть от этого не менялась. А суть состояла в том, что Вика отличалась прямо-таки фантастическим невезением. Фортуна никогда не то что не поворачивалась к ней лицом — похоже было, что она обходит девочку за тысячу километров. И, несмотря на то, что Виктория Лисицына была отличницей, умела рисовать и играть в шахматы, в обыденных жизненных ситуациях ей не везло практически всегда.