Синяя спальня и другие рассказы
Шрифт:
Твоя мама могла бы тобой гордиться.Она миновала гостиную и вышла через застекленные двери на террасу. Уселась на верхнюю ступеньку небольшой лестницы, спускавшейся на газон. Внезапно на нее навалилась страшная усталость. Эмили обхватила руками колени и уперлась в них подбородком. Твоя мама могла бы тобой гордиться.Она подумала о маме. Странно, но воспоминания не вызывали в ее душе прежней боли. Всепоглощающее желание вернуть мать назад больше не довлело над ней. Она прислушалась к своим ощущениям. Возможно, ты
Она все еще сидела там, размышляя над своим открытием, когда полчаса спустя доктор Мередит сошел вниз, разыскивая ее. Она услышала его шаги по плитам террасы и обернулась: доктор как раз проходил через застекленные двери. Он был без пиджака, рукава рубахи закатаны по локоть. Медленно он подошел к Эмили и присел рядом с ней.
— У тебя родилась сестричка, — сказал доктор. — Здоровенькая, весит шесть с половиной фунтов.
— А Стефани?
— Немного устала, но все равно цветет. Образец идеальной матери.
Эмили почувствовала, как ее лицо расплывается в улыбке, но одновременно в горле встал ком, а на глаза навернулись слезы. Доктор Мередит, не говоря ни слова, протянул ей свой белый носовой платок, и Эмили сняла очки, вытерла глаза и высморкалась.
— А папа знает?
— Да. Я только что говорил с ним по телефону. Он сейчас же выезжает домой. Будет тут к полуночи. «Скорая» вернулась в больницу, но акушерка останется у вас до утра.
— А когда мне можно увидеть малышку?
— Прямо сейчас, если хочешь. Но только на минуту.
Эмили встала.
— Очень хочу, — сказала она.
Они вернулись в дом. Наверху акушерка, вся подтянутая, деловитая, протянула Эмили марлевую маску, которую нужно было надеть на лицо.
— На всякий случай, — коротко заметила она. — Все — таки ребенок родился преждевременно, и мы не можем подвергать его никакому риску.
Эмили, ничуть не обидевшись, надела маску. Доктор Мередит провел ее в синюю спальню. Там на просторной кровати, опираясь спиной о подушки, сидела Стефани. А у нее на руках, завернутый в одеяльце, из которого выглядывала только макушка с волосиками того же цвета, что у матери, лежал младенец. Новый человек. Ее сестра.
Эмили наклонилась и щекой прижалась к щеке Стефани. Из-за маски она не могла ее поцеловать, но Стефани поцеловала Эмили. Былая натянутость между ними исчезла. Они больше не смущались в обществе друг друга, и Эмили поняла, что так будет и впредь. Она заглянула в личико ребенка. Потом мечтательно произнесла:
— Она у нас красавица.
— Мы родили ее вместе, — сонным голосом откликнулась Стефани. — Мне кажется, она настолько же твоя, насколько моя.
— Ты действовала как настоящая медсестра, Эмили, — вступила в разговор акушерка. — Даже я не справилась бы лучше.
Стефани сказала:
— Мы теперь семья.
— Ты именно этого хотела?
— Да, больше всего.
Семья. Она изменилась, стала другой, но другое тоже может быть хорошим. Проводив доктора и проследив, как его машина скрылась за поворотом, Эмили не сразу вернулась в дом. Темнело, сад погружался в сумерки, источая сладкий аромат после долгого жаркого дня. На сапфировом небе зажглась первая звездочка. Дивный вечер! Отличный момент для начала новой жизни. Отличный момент, чтобы начать взрослеть.
Эмили
Она попробует. Обязательно попробует — ведь теперь она уже достаточно взрослая.
Гилберт
Просыпаясь, Билл Роулингз ощутил всем телом тепло солнечных лучей, падавших на постель, и от этого душа его преисполнилась дивным ощущением радости и довольства. Мысли его в эту минуту были тоже весьма приятные. Сегодня воскресенье, поэтому на работу идти не нужно. Денек выдался на славу. Рядышком лежит жена: ее теплое нежное тело прижимается к его боку, голова покоится у него на плече. Пожалуй, он один из самых счастливых мужчин в мире.
Кровать была огромная и очень мягкая. Старая тетка подарила ее Биллу, когда он два месяца назад женился на Клодэг. Давным-давно это было теткино брачное ложе, о чем она с многозначительным видом сообщила жениху, а чтобы подарком можно было пользоваться, она купила на кровать новый матрас и преподнесла в придачу дюжину фамильных льняных простыней.
Это была практически единственная вещь во всем доме, за исключением его одежды и рабочего столика, принадлежавшая лично Биллу. В женитьбе на вдове были свои сложности, однако проблема жилья перед ними не стояла — и речи не могло идти о том, чтобы Клодэг с двумя маленькими дочками переехала в холостяцкую квартиру Билла, и стоило ли тратиться на покупку нового дома, когда дом Клодэг и так был идеальным. Его квартирка находилась в центре города, от нее можно было пешком дойти до работы, дом же стоял примерно в миле от городской черты, и его очевидным преимуществом было наличие большого немного запущенного сада. Кроме того, говорила Клодэг, это дом ее детей. С тайниками в саду, качелями на старой сикоморе и игровой комнатой под крышей.
Билла долго уговаривать не пришлось. Все и так казалось очевидным.
— Ты собираешься жить в доме Клодэг? — изумленно спрашивали его друзья.
— Почему бы и нет?
— Вообще-то это немного странно. Все-таки она жила там с первым мужем.
— И была очень счастлива, — добавлял Билл. — Надеюсь, что и со мной она будет счастлива не меньше.
Муж Клодэг и отец ее двоих дочерей погиб в автокатастрофе три года назад. А два года назад Билл, который жил и работал в их городе уже довольно давно, познакомился с Клодэг на вечеринке, куда его пригласили, чтобы сравнять число мужчин и женщин, сидящих за столом. Его соседкой оказалась высокая стройная девушка с густыми светлыми волосами, собранными на затылке в элегантный узел.
Ее тонкое лицо с выступающими скулами показалось ему очень красивым и одновременно печальным. Глаза грустные, улыбка неуверенная. Именно эта печаль и тронула его ожесточившееся многоопытное сердце. Ее хрупкая шея под старомодным узлом волос казалась беззащитной, как у ребенка, а когда он наконец сумел ее рассмешить, то при виде ее улыбки почувствовал, что влюбился словно мальчишка.
— Ты хочешь женитьсяна ней? — спрашивали все те же друзья. — Но одно дело — жениться на вдове, и совсем другое — на целой семье.