Синяя звезда
Шрифт:
– Неужели еще остался? – я не могла в это поверить.
– Отобрал у капитана на правах большого начальника и спрятал, специально для тебя, – он полез под подушку и предъявил мне многострадальную банку.
Я захохотала, взяла ее, чмокнула его в нос и потащилась в сторону чайника. В кают-компании тоже обсуждались виды на баню. Мне тут же предложили потереть спинку, я вежливо отказалась под предлогом, что от меня ничего не останется под их старательными руками. Кофе, сигарета… жизнь продолжается… даже в таких дурацких обстоятельствах. Гнусные намеки мгновенно прекратились, когда в дверь просунулась голова Романа.
– Оль, обсудить кое-что требуется…
Я вылезла из-за стола, расталкивая мужиков. Люди они неплохие, только временами утомительные в отдалении от семьи и иных сдерживающих факторов.
– Что ты собрался со мной обсуждать?
– Пошли на корму.
На корму так на корму. И что? По дороге выяснилось, что он без меня снова соскучился. Блин, поубивала бы всех мужиков, которые путаются у нас под ногами! Я тоже соскучилась, но когда, черт подери, мы сможем спокойно остаться наедине? На корме обсуждали виды на будущее Юрик с боцманом Геной. В планах обнаружилась великая попойка. Только этого мне еще и не хватало. Снова шум, гам, топот, пьяные излияния и признания в любви с бессмысленными глазами. Устала. Скорее бы все закончилось, скорее бы добраться до места, сделать работу. А потом домой! Я вспомнила свою уютную кухню, тишину безлюдных комнат… Пойти, что ли, Шубе поплакаться?
Но Роман решил проблему намного проще, выперев мужиков с кормы под предлогом, что нам до зарезу необходимо обсудить планы предстоящей работы. Мужики, понимающе ухмыляясь, отчалили прочь, оставив нас в покое. Я поуспокоилась, села на скамейку, закурила. Роман устроился рядом на лодочной корме. У меня возникло ощущение, что он в некотором затруднении, и оно меня не обмануло. Роман поскреб свалявшийся затылок и с сомнением в голосе предложил:
– Оль, слушай… может, нам перебраться на ночь в гостиницу? Мужики водку будут жрать, мы поболтаем спокойно… и хотя бы одну ночь проведем вместе…
Возможно, Наташка права, и моторные навыки не забываются… но мне все равно было как-то не по себе. Впрочем, я кивнула головой… потому что язык не поворачивался… и ни слова я выговорить не смогла… Роман покачал головой почти с осуждением.
– Тебе не нравится моя идея? Глядя на твое лицо, можно решить, что ты жуешь лимон. Если не хочешь, так и скажи.
Хотеть-то я хотела, но боялась, боялась того, что будет потом, потом, когда мы вернемся домой…
– Оля, – Роман взял меня за руку. – Оль, ты боишься меня? Или себя?
– Не знаю, – еле ворочая непослушным языком, выговорила я.
Даже внутренний язык перестал шевелиться. Чего я, в самом деле, так перепугалась, кажется, не маленькая уже? И ведь хотела, а как только дошло до дела, меня перекосило. Смешно!
Я рассмеялась:
– Не смотри на меня такими испуганными глазами, Рома. Не боюсь я тебя, только себя боюсь. А уж с этим у меня, наверное, получится справиться. Если не смогу, ты мне поможешь. Договорились?
Он поднял брови кверху, склонил голову набок.
– Куда деваться бедному влюбленному? Договорились.
Пару томительных часов до швартовки я провалялась в кубрике, пытаясь понять, как можно писать, переводить и печатать настолько скучные книги, да еще и называть их фантастикой. Бред, так бы и назвали, по крайней мере читатель бы знал, к чему быть готовым. Литературные вкусы человечества настолько разнообразны, даже на явный бред можно найти спрос, только по мне, живется легче, когда все названо своими истинными именами.
Эк меня разобрало в волнительных-то обстоятельствах, мне оставалось только посмеяться над собой. Не плакать же, хотя иногда хочется… и именно сейчас хочется. Снова топот, шум и гам над головой, только сегодня они явно превышают привычную интенсивность. Судно брякнулось бортом в причал, слегка отошло, снова брякнулось. Шум достиг апогея и смолк.
Роман просунул голову в кубрик:
– Мы прибыли. Идем? Собирайся. На улице ветер, оденься потеплее.
Я перекинула через плечо теплой куртки сумку с барахлом и отчасти обреченно поперлась навстречу великим свершениям своей судьбы. Кто сказал, что мы строим свою судьбу сами? Я ведь и пальцем не пошевелила, чтобы изменить в своей хоть что-нибудь, просто не сопротивлялась ее телодвижениям. И сейчас не особенно упираюсь. Или от способа свершения своей судьбы ничего не зависит?
Погода была, мягко выражаясь, так себе. Дождя не было, но низкие серые тучи были способны на любую подлость. Нам с Романом здорово задувало в спину, подталкивая в сторону благ цивилизации. Подгоняемые ветром с моря и неискоренимым стремлением к комфорту, мы быстро шагали по мокрым остаткам асфальта на середине улицы. Роман, повертев головой на очередном перекрестке, вспомнил, в какой стороне почта, и оказался прав.
Кирпичное одноэтажное строение, промороженное бестолковым человеческим рвением, полагающим, что батареи центрального отопления есть современная вершина достижений человека по борьбе с северным холодом, поэтому на печки нужно срочно плюнуть и забыть про них. В холодных внутренностях помещения между нами и замотанной в теплый платок увесистой тетенькой обнаружился барьер, на котором стояло то, к чему я так стремилась – телефонный аппарат.
Роман оставил меня, пообещав вернуться через час, и умчался обстряпывать другие дела, вроде выяснения режима работы местной бани. Наедине с сердитой неразговорчивой теткой я просидела почти полчаса, пока нас соединили. Обстоятельства сложились в высшей степени удачно, Наташка оказалась дома.
– Привет! – вздохнула я, чувствуя себя виноватой по всем статьям.
– Ты где пропадаешь, почему не звонишь? – я позавидовала Натальиной энергии. – Меня твои сыновья совсем достали, ты им какую-то сумятицу написала, они так и не поняли, куда тебя унесло!
– Во-первых, где я тебе посреди моря телефон возьму? – предприняла я слабую попытку отразить нападение. – Во-вторых, ты им объяснила?
– А что мне еще оставалось делать? Я им вполне доступно растолковала, что их мамаша совсем рехнулась.
– Ты серьезно? – усмехнулась я. – И как они отреагировали?
– Нормально, успокоились. По-моему, они давно смирились, что у их мамочки с головой не совсем в порядке, – строго заметила Наталья. – Я таскаюсь твои цветочки поливать, но они все равно без тебя дохнут чего-то. А как моя кофта, все разговаривает?
– Не твоя, а моя. Куда она денется, говорит, когда рядом никого нет. Нет, еще при Романе позволяет себе трепаться.
– Значит, его зовут Роман, – мечтательно произнесла Наталья. – Ага, так я и знала, что все не так уж и плохо. Ты ведь говорила, что он заика и с ним невозможно разговаривать. А все остальное, значит, возможно?