Сирахама Кеничи
Шрифт:
– Хорошо.
Через час на правой лопатке у Кеничи красовалась трехцветная татуировка, в виде пузатого китайского дракончика, с синими глазами и открытой пастью. Дракончик был на фоне светло синей пирамиды. В углах пирамиды были иероглифы.
После чего Кеничи перевернули на спину.
– А тебя довольно симпатичный сын.
– Заметила одна из визитерок.
– От девушек, поди, отбоя нет? А уж когда глаза проснутся...
Она резко замолчала наткнувшись на недовольный взгляд Первой.
Первая склонилась над сыном и, надавив на какую-то точку, открыла ему веки. Туманный взгляд смотрел в пустоту...
– Он находится в полу-трансе, от действия препарата. Полностью готов ко второй стадии.
Первая кивнула, и одним движением собрала распущенные волосы в хвост и скрепила заколкой. Глаза ее ярко светились желтым цветом.
Склонившись над лицом "сына" заглянула ему в глаза...
Два часа спустя Первая без сил свалилась рядом с кроватью. С нее ручьями катил пот. Одна из помощниц поднесла к губам флакон с бесцветной жидкостью. Та сделала несколько глотков. Тут же ее тело скрутило судорогой. Через пять минут она спокойно встала.
– Я в душ. После уйду по делам. Остаетесь с Кеничи. Если с ним что-нибудь случится, оторву голову каждой.
– После ее слов обе вздрогнули. И склонившись в поклоне.
– Первая все будет выполнено.
– Смотрите!..
– И вышла.
Тремя часами позже у ворот Рёдзанпаку остановился черный спортивный автомобиль. Из него выскочил шофер, и поспешил открыть заднюю дверь.
Оттуда вытекла одетая в строгий деловой костюм черного цвета, и такую же юбку Первая. Следом вышли еще двое.
Самым колоритным был почти двухметровый амбал, неизвестно каким образом залезший в деловой костюм. Такое чувство, что от любого его движения ткань может лопнуть. На носу были черные очки, полностью скрывавшие глаза. В руках он держал черного цвета металлический кейс, пристегнутый наручниками к его кисти.
Второй оказалась невысокая, спортивно сложенная девушка с черной папкой в руках.
Первая, подойдя к воротам Редзанпаку, бросив взгляд на потемневшую от времени, но не утратившую своей прочности табличку додзе, о которую уже долго обламывают зубы, в попытке побить додзе на вызове за звание сильнейшей школы...
Короткий импульс внутренней энергии в средний и указательные пальцы, и хрупкая по виду женщина распахнула ворота, которые не факт что сможет взять тараном танк.
Сопровождающие пристроились за спиной у первой. Войдя во внутрь, первая подняла правую руку и сделала кистевое вращение. Гигант, кивнув, принялся закрывать ворота.
Они стояли и ждали, чувствуя на себе заинтересованные взгляды.
Тихий шелест и перед ними, буквально из воздуха материализовался Ма Кенсей.
Первая свела руки в жесте приветствия сильного. (обратная комбинация жеста вызывала на бой до смерти).
– Что вас привело в наше додзе?
– Обычно радостный голос Кенсея был сух и напряжен. Он явно понимал, кто нанес им визит.
– Мне необходимо встретиться с вашим Главой.
– Могу ли я узнать причину вашего визита.
– Конечно. Ваш ученик будет три дня отсутствовать, поэтому, как его мать я хотела бы переговорить с Главой.
Глаза кенсея широко распахнулись, сделав на доли секунды похожим на героя рисованной манги. Придя в себя он кивнул.
– Следуйте за мной, я вас провожу.
Старейшина сидел в главном зале. На маленьком столике стояли две чашки с дымящим чаем. Когда вошла Первая Фуринзи Хаято замер, расширившиеся от удивления и узнавания глаза говорили больше слов.
Сопровождавшие замерли в проходе, имитируя мебель. (причем весьма успешно).
Первая сняв обувь и пройдя несколько шагов поклонилась.
– Ну здравствуй старый развратник!
– От произнесенной фразы Ма Кенсей превратился в рыбу, которую выкинуло на берег. Воздух все не мог попасть в легкие.
Старейший вскочил и подошел к Первой.
– Тьма меня побери! Ты выжила Корис!
Первая улыбнулась и обняла старейшего.
– Прости... Так было нужно.
– Она отстранилась и без приглашения уселась на татами.
– В ту ночь, когда погибла мать Мию, мне пришлось исчезнуть.
Старейшина вернулся на место. Лицо его потемнело.
– Что ты знаешь?
– Не так уж и много. "Тьма", они приложили руку к уничтожению поселка, им нужны были дети. Мне и еще пятнадцати удалось уйти во время атаки, это стоило жизни одной из наших ветвей.
– Она грустно потупилась, отводя взгляд.
– Прости, это все что я могу сказать.
– Этого достаточно.
– Старейшина глубоко вздохнул и принялся теребить ус.
– Что привело к тому, что ты решила раскрыться?
– Сын. Моя нынешняя фамилия Сирахама.
– Брови Старейшего поползли вверх.
– Сирахама Кеничи мой сын. Я не хотела, чтобы он пошел по пути боевых искусств, потому и растила его таким, хотелось о ком-то заботиться... Но он унаследовал от меня гораздо больше характера, чем от отца...
– В ее голосе послышалась грусть. Тут ее взгляд стал серьезным.
– У него просыпаются "Глаза". Скоро его характер еще изменится.
Старейший вздрогнул. Долгая минута тишины была нарушена старейшим.