Сирахама
Шрифт:
– Потому что она мне не нравится.
– Мне тоже. Но... У нас есть выбор?
Рююто нехотя покачал головой и показал отцу взглядом на девушку. Отец обратился к Хане:
– Ханаочка... Нам с сыном надо поговорить о вещах, не предназначенных для очаровательных и нежных девичьих ушек.
– Ха-а-ай...
– Хана поклонилась и снова стрельнула проказливыми глазами.
+++
Мы расположились за столом в гостиной. Сонная Хонока мгновенно проснулась и включила режим электровеника. Обежав и допросив всех, она выяснила подробности утреннего
– Аники, ты крут! Сразу троих цыпочек обрабо... Ай!
– Разумеется, тут же «поймала» от матери легкий шлепок по попе.
Девушки слегка зарделись и рассмеялись. А Мисаки, испытывающая нетерпение и желание поделиться, тут же выложила на стол знакомую коробку и торжественно ее открыла:
– Смотри! Ну, ведь лапочки же! Лапочки!
– Мисаки демонстрировала мне свои пистолеты.
– Я с ними... сегодня ночью...
– Мисаки сильно покраснела и тяжело задышала...
– Целых двенадцать секунд «Танец Бабочки» смогла станцевать! Представляешь? Представляешь? Двенадцать секунд!
От ее былой отстраненности и холодности - во всяком случае, по отношению ко мне - не осталось и следа. Глазки сияют, голосок звенит, движения порывистые... Дракошка была счастлива!
– О! Двенадцать секунд! Поздравляю!
– Оценила мать.
– Маме сказала? Она будет рада!
Своего отношения к Мисаки я пока так и не смог сформировать. Ну, да - красивая и очаровательная дракошка, очень привлекательная и сексапильная, но... двоюродная сестра, дочь сестры матери... Старик как-то смущенно покашливал и кивал на свое воспитание, предрассудки, заблуждения и обычаи.
«Моралофаг гайдзинский!
– Вынес вердикт Малыш.
– Между прочим, единственный пока вариант, который НАВЕРНЯКА...»
Вообще-то, Мисаки пронесла пистолеты к нам в дом незаконно. В разрешении на ношение этой пары «Сабель» была особо указана необходимость в дополнительной «бумажке»... что-то вроде наряда-допуска на работы по охране или патрулированию объекта. Это стандартная практика в Семьях, дети которых по мастерству уже «доросли» до личного огнестрельного оружия, а по возрасту и по закону - нет. Но мы ж тут все свои!
Если я правильно понимаю фанатичный блеск в глазах девушки и вспышки счастья в ее эмоциях, то Сигурэ нашла единомышленницу - упоротую фатантку оружия. А ведь я совершенно «от балды» пошутил тогда, когда намекнул мастерице оружия на способ, которым она может завести себе ПЕРСОНАЛЬНОГО ученика! Дескать, если кто-то полюбит эти пистолеты такой же чистой и искренней любовью, что и вы, Сигурэ-сэнсэй, то... Разумеется, сам я эти пистолеты чуть ли не медом облил.
В любом случае, теперь понятно, в каком ключе выдерживать разговор с Мисаки. Говорить надо на ее языке:
– Какое качественное покрытие! Кажется, это «Брунитон»? И скоба под стрельбу двумя руками! М-м-м... а ведь на щечках - слоновая кость! А какая искусная инкрустация! Ну, это же Беретта - красота и подлинное изящество форм... М-м-м... сейчас...
«Так безупречны
в томном изгибе ее
линии тела»
На каждое мое слово Мисаки радостно кивала, в ее глазах разгорался очень знакомый огонек.
Мама была очень-очень сильно удивлена. Что, правда, выразилось лишь в слегка вздернутой брови. Миу, Ренка... и отец (!) - прилагали титанические усилия, чтобы не смазать рвущимся наружу хохотом этот велеречивый поток восхвалений... А я просто представил себе, что говорю с Сигурэ:
– Вот этот, под правую руку - мальчик, да? А под левую, наверно, девочка? Угадал?
Мисаки быстро-быстро закивала. Кажется, обожание с пистолетов медленно переносилось на... Мама, испытывая все большее и большее недоумение, вмешалась:
– Ты из них уже стреляла?
– Они с Сигурэ всю ночь шумели, - Наябедничала Миу, но поняв, что когда дело касается Сигурэ, нужны дополнительные пояснения, добавила.
– На полигоне.
Эмоции Мисаки стали совсем уж... радужно-мечтательными. Видимо, от нахлынувших воспоминаний. Я присмотрелся к ней... Действительно, вокруг глаз - тени. Ну, с ней-то понятно, а вот почему такие же тени у Ренки и у Миу?
– И как тебе?
– Полюбопытствовала мать.
– У меня раньше «Глоки» были. Девятнадцатые.
– Захлебываясь, стала рассказывать Мисаки.
– Это ж у нас, хвостато-чешуйчатых, стандарт. Они легче. А тут из «Сабель» постреляла... отдачи никакой! Лапочки! Скорострельность - сказочная... А какая точность боя! У меня из «Глоков» восемьдесят шесть было, а из «Сабель» - девяносто пять! А под стволом - видите! Видите!
– «пикатини роллс». А с «огоньком» я и до ста дойти могу! И - «Танец бабочки» получился! Сигурэ-сама собственноручно обстреливала! А надежность... за всю ночь - ни одной осечки! Ни одной!
В конце Мисаки даже мило покраснела, что придало последним словам эдакий пикантный смысл... Или это я ото сна отойти не могу и мне всякие пошлости во вполне обыденных вещах мерещатся?
– А ствол... это под глушитель?
– Заинтересовался отец.
Это он зря, конечно. Мисаки и мама возмутились, и под их уничижительными взглядами отец стушевался.
– Дорогой! Ну, что ты говоришь! Какой еще глушитель! Зачем благородному Дракону глушитель?! Удлиненный ствол - для точности боя и... ну, для аутентичности. Исключительно для соответствия художественному прообразу! Мисаки, - Обратилась она к девушке.
– У меня целый ящик патронов «девять-девятнадцать Парабеллум» и тир в подвале...
– Конечно!
– Мисаки вскочила и стала нетерпеливо пританцовывать.
– Хм... Что? Прямо сейчас?
– Удивилась мать...
– Ну, а почему бы и нет. Вы же справитесь без нас? Да, думаю, девочки с кухней справятся. Хонока, покажи девочкам, где что лежит!
Судя по легкому подвисанию, Хоноку разрывали противоречивые желания: с одной стороны, хотелось хоть разочек «бабахнуть» из пистолета, а с другой - под боком остались целых два потенциальных источника развединформации - Миу и Ренка...