Сирена
Шрифт:
– Этот препарат, - сказал он, практически, тыча упаковкой с бета-блокаторами ей в лицо, - мой отец принимает этот препарат по причине заболевания сердца, которое может оказаться летальным в любой момент. Кроме того, в твоем ежедневнике указаны встречи "М.К." – ты больна?
– Во-первых, у тебя не было никакого права рыться ни в моем аптечном шкафчике, ни в моем ежедневнике, но учитывая, что я проникала в твою квартиру, не будем заострять на этом внимание. И нет, я совершенно здорова. Запись "М.К.", которую ты видел, всего лишь означает "Моя Комната". И это
Рухнув на стул, Зак спрятал лицо в ладонях. Затем, откинувшись на спинку, он запустил флаконом через комнату. Ударившись о стену, тот грохнулся на пол.
– Вот уже несколько недель я пребывал в безмолвном страхе из-за твоего недуга. Я думал, это и была тайна, которую ты от меня скрывала. Я бы никогда не представил, что ты…
Нагнувшись перед ним, Нора протянула руку, чтобы коснуться его колена, но, поднявшись, Зак прошел мимо нее.
– Не могу поверить, что первая женщина, которую я подпустил к себе после Грейс…, - сделав паузу, он с отвращением покачал головой, – я думал, ты была писательницей.
– Я и есть писательница, - произнесла Нора, с такой болью и злостью, которых не испытывала многие годы, – и ты это знаешь лучше, чем кто-либо.
– Ты занимаешься сексом…
– Я трахаю только женщин, - призналась она, – из мужчин я всего лишь выбиваю дерьмо.
– За деньги, - сказал он.
– Нет, Зак. Не за деньги, - начала Нора, встав к нему лицом к лицу, – а за кучу чертовых денег, - продолжила она, жаля каждым произнесенным словом, – ты получаешь свою зарплату в конверте. Я получаю свою в гребаном чемодане.
Она схватила черный чемодан со своего дивана, и, взяв в охапку стодолларовые купюры, бросила их Заку в лицо. Банкноты разлетелись по полу, словно падшие ангелы.
– У меня ничего не было, - произнесла она, – ничего, когда я ушла от Сорена. Мне было двадцать восемь, и я жила со своей матерью. Месяцами я с трудом ела, спала, и даже передвигалась. Под конец, я ей так надоела, что она вышвырнула меня из дома. Я обратилась к Кингсли Эджу…
– Твоему сутенеру, - уточнил Зак.
– Кингсли Эджу - моему другу, - парировала Нора, – и он мне помог. Я была рабыней, а он превратил меня в Госпожу.
– Он превратил тебя в монстра. Сорен был прав. Мне следует тебя бояться.
– Ты боишься всего, Зак. Боишься оставить свою жену. Боишься вернуться к ней. Боишься начать жизнь с чистого листа. Боишься заняться со мной сексом. Боишься доверять мне, себе, да кому угодно, если уж на то пошло. Боишься рассказать мне, что с тобой произошло… Я собиралась открыть тебе свою тайну. Клянусь Богом, собиралась. Я просто ждала, пока ты наберешься смелости, чтобы поделиться своей.
– Свою личную жизнь я держу при себе, Нора. Я не выставляю ее на всеобщее обозрение так, как это делаешь ты.
Скрестив руки, она уставилась на своего редактора.
– Теперь я начинаю понимать,
Он шагнул к ней.
– Ты даже не заслуживаешь произносить ее имени, Нора. И все, что мне осталось, это попрощаться.
– Ладно, я поняла. Между нами все кончено. Я попросила прощения, и ты отказался его принять. Как насчет книги?
– Книги?
Направляясь к входной двери, Зак перешагнул через разбросанные несколько тысяч долларов.
– Книги не будет. С ней покончено.
– Что ты имеешь в виду "покончено"? Она пока не переписана. У меня, все еще, есть две недели.
Открыв дверь, Зак посмотрел через плечо.
– Покончено, - повторил он, – Главный Издательский Дом тебя не потянет, - сказал он, отпихивая стодолларовую банкноту из-под своего ботинка, - так же, как и я.
***
Удары доставляли потрясающие ощущения. Каждый из них отдавался во всем ее теле - зарождался в кулаках, скользил по рукам, пробирался по плечам, и, спустившись по спине, устремлялся в ноги. Нора вкладывала всю себя в каждый последующий удар, ее мышцы сжимались, разжимались и ныли. Она почти забыла, насколько приятной могла быть боль.
– Нора!
Услышав издалека зовущий голос Уесли, она его проигнорировала. Ей просто хотелось продолжать бить, и причинять себе боль.
– Нора, прекрати! – крикнул малой, сбегая вниз по подвальной лестнице, минуя три ступеньки за раз.
Он пытался схватить ее, но увернувшись от его рук, она принялась еще сильнее колотить подвесную грушу. Отпрянув назад, Нора готовилась к очередному удару, но парень встал прямо перед ней.
– Уйди с дороги, Уес, - приказала она, стирая со своего лба стекающий по оголенным рукам, и насквозь пропитывающий обвязанные бинтами предплечья пот.
– Нора, - произнес Уесли, взяв ее за запястья.
Она немного сопротивлялась, но он и не думал ее отпускать.
– Ты не в себе. Ты поранишь свои руки.
– Мне все равно.
– Нет, не все рано. Ты даже не надела перчатки. Вот поранишься, и в течение недели, будешь не в состоянии писать.
Нора отстранилась от него.
– Это уже не имеет значения, - сказала она.
– Почему?
– Все кончено. Абсолютно все кончено. Какой-то мудак из ГИД узнал обо мне и рассказал Заку до того, как это успела сделать я, - задыхаясь, произнесла Нора, - моего редактора новость, мягко говоря, не обрадовала.
– Он отозвал контракт? – спросил парень, выглядя потрясенным до глубины души.
– Ага. Контракт аннулирован. Зак отказался и от меня, и от моей книги.
Уесли замотал головой.
– Он не может этого сделать. Я позвоню и поговорю с ним.
Нора невесело усмехнулась.
– Даже тебе не под силу его переубедить, малой. Зак сказал "покончено". И он не шутил.
– Есть и другие редакторы.
Нора отрицательно замотала головой.
– Зак знал мою книгу лучше меня самой. Я не смогу закончить работу без него.