Сиреневая книга, или Предиктивные мемуары
Шрифт:
А как сейчас все стало размыто. Нажать на кнопку, дернуть за шнурок, пустить очередь куда-то в пространство – это уже вроде как бы и не убийство. Я с артиллеристами общался, так там все офицеры такие… умники. Математика, расчеты, интеллигенты, все дела. Они квадраты бьют, морской бой у них, попал – не попал! Они разорванных ими людей не видят.
Я бы антивоенный ролик снял: выстрел из пушки и… вместо снаряда летит такой офицер-белая косточка. Как Мюнхаузен, только с двумя саблями. Подлетает и начинает всех встречных-поперечных этими саблями шинковать. Быстро-быстро. Другой летит, третий… И фарш кругом. И люди хрипят и воют. И стар, и млад. А эти, как на резиночке-тарзанке – раз, и назад за линию фронта. Оп! И второй залп – снова прилетели и рубят-рубят!
Ты видел, майор, как выглядят такие убитые? А после «градов»? А я видел. Я много чего видел и раньше. И колото-резаные, и огнестрел, и сгоревших. Думал, что меня уже сложно чем-то удивить.… А оказалось не так. К большому моему сожалению. Вот представь себе лопнувшую голову. И лицо, криво стёкшее на асфальт. Как резиновая маска, нос, губы, уши. Была женщина, а стало… нога там, кишки здесь, голова в кашу. Одежду срывает, мужики яйцами наружу. Все эти гениталии безобразно распухают. Хочется прикрыть. Первая реакция. Защитить их хоть так… от глаз и объективов. Потом привыкаешь. Даже зовешь – вот, смотри сюда, снимай, покажи всем там, что тут творится. Да не этого, вон там самая жесть! На дереве, видишь?
И не спасешься, если хорошо накроют. Мало шансов. Это не стрелковка. Я пацаном раньше думал, что контузия – ерунда, по сравнению с ранением. Чего там такого? Ну, уши заложило, да тряхануло, зато руки-ноги целы. Теперь думаю, лучше сквозное, или даже что-то серьезнее, чем эти адские головные боли. И ведь никуда не денешься, как кастрюлю кувалдой на башку набили – не стащишь… Вроде целый, а жить невыносимо. Любой скачок давления, и… хоть стреляйся. А погода здесь стала еще хуже. Я уже рассказывал почему? Тогда потом, в другой раз, я надеюсь, успею.
А прикинь за тех же ракетчиков. Они вообще сидят. Всех дел кнопку нажать – ключ повернуть. Усилий – ноль, а где-то района уже нет. Или страны, если за стратегов подумать.
Вот эта легкость осуществления убийства, это меня до сих пор шокирует. Я подозреваю, что вся эта жестокость в фильмах, играх – это было задумано специально для снижения порога чувствительности. Как это потом почувствовалось. Молодежь, которая нас в два, а то и три раза младше, они ж вообще… зомби. Без берегов. Не все, но очень многие. С обеих сторон, что неудивительно. До первого ранения, впрочем. Собственная боль многих отрезвляла.
Я, когда это понял, стал таких, выявленных среди своих, просто… бить. Обычно не сам – не положено. Было кому. Для профилактики. Находили повод, а это несложно: там не то, что поводов – причин была масса, и по морде. Не в полную силу. Хотя… по-всякому бывало. Одному я лично средний палец отрубил. Объясняли потом уже. Когда стало понятно, что очнулся… и осознал: тут не игрушки, а реальная жизнь. Причем одна, не сохранишься и не перезапустишься. Береги. И себя, и других.
Но всех не переделаешь. Всегда, во все времена найдутся злодеи. Зачастую и не узнаешь, откуда прилетело. И за что.
В наше время вообще человека нанимать стало не нужно. Есть специальные заряды, среагируют только на тебя. Лежит фугас где-то по пути твоего обычного следования. Проедешь, или пройдешь мимо – конкретно по тебе сработает. Ну, зацепит, может быть, еще кого в твоем направлении. Все ж с чипами. Раньше с персональными мобильными телефонами, теперь с чипами. Разница небольшая. Хоть фольгой обмотайся. Если ты простой смертный – непростые люди тебя на раз… укокошат.
А средства доставки могут быть и мобильные. В девяностые одному генералу на спутниковый телефон целая ракета прилетела, а через тридцать лет моему… знакомому просто… дрон [2] на машину сел. Скорее всего, сидел себе на крыше дома, питался от солнышка, а как дождался, перелетел на другую крышу. Над головой. Вот и представь – все целы, а у одного пассажира дыра в башке, размером с яйцо.
2
Дрон – от английского drone (трутень) – беспилотный летательный аппарат.
Спасибо такое… от старого знакомого. Эхо войны, как сейчас говорят.
Глава 2. Мэй дэй
– Следи, – сказал КВС [3] , ткнув пальцем на дисплеи, – пока тут все ровно. Как минимум еще полчаса, а я «до Ветрова» отойду. Ручонками своими никуда не тычь. Налёт тебе и так идёт. Вон, смотри, на востоке горизонт начинает светлеть, приготовь камеру – снимки будут самое оно!
Он вышел. Молодой закрыл дверь, потянулся, вытянул ноги. Через пару минут он заметил, что автопилот внезапно изменил курс, и арбуз [4] плавно забирает влево. Звукового подтверждения не последовало. Молодой нажал тангету, связь исчезла. Какое-то время он безуспешно пытался перейти в режим ручного пилотирования и вызвать командира. Дверь в салон оказалась заблокирована. Вдруг последовательно погасли все экраны. Гул турбин несколько изменился. Послышались приглушенные звукоизоляцией неразборчивые крики. Самолет довернул, выровнялся и продолжил горизонтальное движение. Сзади раздались удары в дверь, и молодой сразу все понял. Он схватил чемоданчик, достал отвертку и начал выстукивать в дверь условные коды. Удары из салона прекратились.
3
КВС – командир воздушного судна.
4
Арбуз («Аэробус»), бобик («Боинг») – летающие иномарки на сленге русскоязычных пилотов.
Молодой выломал створку технологической перегородки и заорал в образовавшееся отверстие:
– Командир, нас ведут с земли!
Он не был уверен, что его услышат, вернулся в кресло, перекрестился, достал карандаш и быстро-быстро начал писать…
В полупустом салоне пахло дымом. Фельдъегерь [5] , сидящий на полу в хвосте самолета, прямо в кейсе жег какие-то бумаги. Отблески пламени отражались от потолочных плафонов. КВС со старшим бортпроводником топором пытались выломать дверь в кабину.
5
Фельдъегерь – государственный курьер специальной службы, обеспечивающей доставку секретных документов и грузов.
Глава 3. Инсайдер
Я еще никому никогда про это не рассказывал.
События эти произошли давным-давно. Следов их почти не осталось. Возможно, сегодня только я единственный свидетель и, в некотором роде, участник этой невероятной истории…
И, конечно же, сохранились документы. Записи, протоколы, докладные записки. Исписанные мелким трудночитаемым почерком страницы школьных тетрадей, распечатки разговоров с аудио и видео. Масса сухих и зачастую малосодержательных официальных бумаг. Разные даты. Разные следователи. Непонятных званий и должностей лица с простыми незапоминающимися фамилиями. Сергеев. Кузнецов. Смирнов. Александров. Грифы. Штампы.
Часть документов, очевидно, была изъята, но в других сохранились ссылки на некие беседы № 17 или протокол 4-б. Некоторые листы намертво склеились, видимо, будучи залиты какой-то жидкостью. Прочесть можно было только одну сторону. Иногда, на просвет разобрать и вторую. Попытки разделить оказались бесполезной тратой времени и пара.
Самое странное, что коробка с этими бумагами провалялась у меня в гараже несколько лет. Я давал себе обещания когда-нибудь с ними ознакомиться, но… Время было такое… Не до утоления любопытства. Требовалось как-то выживать и что-то зарабатывать.… Да и не заморачивался я тогда… если честно.