Сириус. Книга 3. Принятие
Шрифт:
Он шагнул в сторону, давая боевику, стоявшему на изготовку за его спиной, возможность действовать.
Серж опередил их.
Он нанес удар ребром ладони в область шеи Аслана, перехватил из его ослабевшей руки штык-нож и мгновенно всадил его в горло недоумевающего боевика, который умер сразу, но еще инстинктивно продолжал стоять на медленно подгибающихся ногах. Серж с силой выдернул из его рук пулемет, брезгливо толкнул тело ногой и, когда оно глухо ударилось о землю, передернул затвор, взглянув на ошалевших от страха солдат. Он вспомнил себя в Афганистане. Своих товарищей. Представил их на своем месте. От безумной злобы заскрежетал зубами и ударом ноги распахнул дверь. Его появление было неожиданностью для собравшихся перед строением боевиков. Стрелял он длинными очередями, превращая тела врагов в кровавое месиво. Когда закончились патроны, отбросил в сторону раскаленный пулемет, скинул с плеча автомат и продолжал стрелять и стрелять, пока не стихли стоны раненых. Бросив бесполезный автомат, он двинулся обратно. Обнаружив отсутствие Аслана, от бешенства зарычал, словно зверь.
– Где он?
Испуганные солдаты указали на выбитое окно. Сплюнув от досады, он спросил, уже окончательно успокаиваясь:
– Кто старший?
Молодые ребята отодвинулись, указывая на раненого старшего лейтенанта.
– Кто вы? – вопросом на вопрос спросил тот.
– Не важно. Потери среди личного состава есть?
– Никак нет!
– Ну и слава богу, – облегченно произнес Серж, развязывая солдат. – Не забудьте освободить ребят с блокпоста. Они в целости и невредимости, а мне пора.
– Спасибо! – виновато буркнул старший лейтенант. – Я такого зрелища в жизни не видел, чтобы один и всех положил.
Серж его уже не слышал, поспешно уходя. Он точно знал, что с федералами ему оставаться было нельзя, но и сбежавший Аслан не давал шанса на возвращение. Он все равно упрямо продолжал шагать к месту посадки вертолета, который почему-то долго не появлялся, но все-таки прилетел.
На удивление Сержа, из приземлившегося вертолета выскочил сам Джон и с удивлением стал разглядывать своего подчиненного.
– Почему ты один? – прокричал он сквозь шум лопастей.
– Аслан сволочь! – ответил Серж и устало вскарабкался в салон вертолета.
Джон подозрительно посмотрел на него, внимательно всмотрелся в сероватую предрассветную темноту и проворно запрыгнул в салон.
– Так что же все-таки случилось? – не унимался он. Серж не успел ничего произнести. Темный силуэт мелькнул в проеме вертолета, и от сильного удара по голове он потерял сознание.
4
– Дудаев нас кинул и смылся из города, а мы теперь это дерьмо расхлебывать должны! – кричала Марта и, уже обращаясь лично к Ирме, продолжила истерично ругаться. – Давай, шевели ходулями, корова ты тощая!
Они бежали по полуразрушенному этажу бывшего общежития. Вокруг грохотало и тряслось с такой силой, что бетон рассыпался, как будто песок. Мутные клубы дыма висели в комнатах и ползли по коридорам. Вокруг шла затяжная перестрелка. Создавалось впечатление, что все окружающее превратилось в один огромный котел, который стоял на огне, а в нем все кипело, ревело и клокотало. Одежда их из-за пепла и пыли стала серой.
Они всегда работали очень грамотно, качественно и жестоко. Их пара была основой мобильной группы, куда, кроме них, входили два автоматчика, пулеметчик и гранатометчик. Автоматчики обычно начинали бой, обстреливая противника, тем самым вызывая огонь на себя. Ирма с Мартой выявляли огневые точки, выдававшие себя огнем, и уничтожали их. Гранатометчик, используя шум боя как прикрытие, уничтожал бронетехнику и автотранспорт. Но сегодня все пошло не так, их группа прикрытия была уничтожена подразделением российских десантников, а они сами едва унесли ноги.
Ей никогда не было так страшно, как в этом обезумевшем от войны городе. Марта без остановки материлась, постоянно подталкивая напарницу в спину, и продолжала бежать, ловко уворачиваясь от падающих сверху кирпичей.
Сквозь грохот разрывов прорвались человеческие крики. Кому голоса принадлежали, было непонятно. Женщины понимали, что федералы их бы попросту разорвали, как бешеных собак, а боевики могли запросто пристрелить по ошибке. Поэтому Марта резко сменила направление бега и стремительно перемахнула через проем выбитого окна, настойчиво увлекая ее за собой.
– Давай, давай, девонька! Прорвемся! Еще немного и будем на месте. На той стороне улицы в соседнем доме заветный подвальчик с моим неприкосновенным запасом. Ты же знаешь, что я солдат запасливый.
Марта оглянулась на спутницу и, заметив ее безразличие, сплюнула от досады.
Улица представляла собой сплошное нагромождение железобетона. Посередине чуть с наклоном и с оторванной башней застыл обугленный танк, а вокруг валялись обезображенные трупы. Создавалось впечатление, что танкист обезумел и до самого конца катался по ковру из тел, превратив этот участок улицы в зловонную кровавую лужу.
По противоположной стороне на коленях ползала сгорбленная старуха с кирпичом в руке и безутешно грозила им в сторону приближающегося самолетного гула.
Самолет не заставил себя ждать. Он летел совсем низко с ужасным свистом, словно хотел своим телом пронзить верхушки домов. За стихшим свистом раздалась череда чудовищных разрывов – упали ракеты. Одна из них разорвалась неподалеку, превратив улицу в средоточие огненной бури, которая в мгновение ока хищно слизала старую женщину и рванулась в их сторону. Бурлящий котел лопнул, а земля перевернулась и оглушила их, превратила чудовищный шум в звенящую тишину. Сквозь обрывки сознания она увидела беспомощную Марту, которая наглоталась дыма и, судорожно дыша, согнулась, спрятав голову в коленях. Через некоторое время она подняла спутницу и безумным взглядом всмотрелась в ее лицо.
В уставшем организме сработал механизм самозащиты, и Ирма отключилась. Наступившая в голове тишина мгновенно убаюкала и погрузила ее в водоворот воспоминаний.
Казалось, что это происходило совсем недавно. Она с родителями отдыхала в Клайпеде. Они тогда частенько посещали Палангу, пейзажи которой стали неизгладимым впечатлением. Часть изумительного берега Балтийского моря, где она появлялась, была украшена дюнами из белоснежного песка и древним пирсом, похожим на сороконожку. Когда ей снова довелось посетить этот удивительный уголок природы, она долго бродила по границе воды и суши, а волны прибоя бились о подошвы кроссовок. Порывы ветра были слабыми. Их сил хватало только встрепать волосы и слегка похлопать складками юбки. Мощные волны, зародившиеся где-то в бескрайних просторах моря, тщетно старались расшатать старые подгнившие сваи пирса. Они шумно, с удивительным завораживающим напевом, терялись в ослепительно белых дюнах. Все чудо заключалось в том, что вокруг было безлюдно. Это состояние одиночества пьянило и давало необычайную легкость, упоение и пьянящее состояние.