Сиротка. Дыхание ветра
Шрифт:
— Правда, — подтвердила индианка. — У меня нет никакого желания вновь оказаться в твоем поселке, где я страдала и телом, и духом.
Она имела в виду Рождество 1933 года, когда она, беременная, побывала у Лоры Шарден вместе с Мадлен. Только что родились близнецы. Тала хотела увидеть человека, которого любила, но Эрмин, ничего не зная об этой истории, сообщила ей, что мать ждет ребенка. Это разом положило конец всем надеждам Талы. Раздавленная, униженная, раздосадованная, она исчезла, в этом ей помог Тошан. С этого дня начались проблемы, и молодой метис дал
— Что ты будешь делать вечером? — настойчиво спрашивала Эрмин, охваченная угрызениями совести.
— Буду отдыхать, — ответила индианка. — Буду спать в тепле и читать — благодаря тебе. Ты помнишь то прекрасное лето, когда ты научила меня читать буквы? Мне это нелегко дается, но я читаю. На это уходит много времени. Я взяла для себя роман, «Мари Шапделен» [32] . Мне эта книга очень нравится. Потом я буду смотреть на елку Кионы.
Испытывая волнение, молодая женщина одобрительно кивнула.
32
«Мари Шапделен» — роман, написанный в 1913 г. французским писателем Луи Эмоном, который в то время жил в Квебеке. (Примеч. перев.)
— Я читала эту книгу дважды. Замечательно, что она тебе нравится.
— Так важно уметь читать, — подтвердила свекровь.
Эрмин захотелось похвалить работу Овида с индейскими детьми в резервации. Казалось, Тала ценит молодого учителя, поэтому завести разговор на эту тему было совершенно естественно. Но она сдержалась, и причина ее сдержанности поразила ее саму.
«Господи, мне хочется говорить о нем! Что со мной? Недавно при встрече в санатории я проявила излишнюю фамильярность. Не прошло и двух недель с тех пор, как уехал Тошан, а я обещаю другому мужчине снова увидеться с ним. Что я делаю!»
Она стала пунцовой и поспешила стащить с себя меховую куртку.
— Тала, у тебя так жарко!
Стоя у окна, готовая к отъезду, Киона внезапно объявила, что мимо дома медленно проехал черный автомобиль. Эрмин слегка отодвинула занавеску и внимательно всмотрелась в лицо молодого человека, сидящего за рулем.
— Вот и Симон! — объявила она. — Тала, нам пора. Еще раз спасибо! Оставайся здесь, в безопасности. Ты ничем не рискуешь.
— Я и не собираюсь выходить, моя дорогая. Присматривай как следует за Кионой.
— До свидания, мама, — прошептала девочка, прижимаясь к Тале.
Она не заподозрила, что необычный ребенок делает усилия, чтобы не произнести вслух те слова, которые рвались наружу. Она делала это не специально. Перед ее то открытыми, то закрытыми глазами проносились какие-то образы — радостные или печальные, какие-то сцены — мимолетные и загадочные.
Тщетно старалась Киона не видеть их. Для этого она специально играла с куклой или старалась думать о конкретных вещах: о своей замечательной рождественской елке, о прекрасной лошади по имени Шинук,
— Идем! — крикнула Эрмин. — В путь, моя дорогая! Надвинь капюшон как можно глубже и надень варежки. Собаки будут мчаться во весь опор, ветер заморозит тебе щеки и лоб.
Небо над крышами Роберваля заволокло тучами грязнобелого цвета. Мадлен устроилась в санях и посадила девочку себе на колени. Тала наблюдала за приготовлениями к отъезду через полуоткрытую дверь сарая.
— Давай, Дюк, живее!
Старый вожак не заставил себя ждать. Стоя на краю полозьев с поводьями в руках, молодая женщина чувствовала, что готова преодолеть любые трудности. Она решила наслаждаться движением.
«Тошан, мой любимый, — призывала она в глубине души, — ты бы гордился мною, если бы видел. Теперь, благодаря тебе, я умею управлять упряжкой и сохранять равновесие. Несмотря на все препятствия…»
Сани с трудом преодолели огромный сугроб, и это подтвердило мысль Эрмин. Киона хохотала. Мадлен вскрикнула от ужаса.
— Все в порядке, — возвестила Эрмин. — Смотрите, Симон нас ждет. Это региональная дорога. Дюк, вперед! К Валь-Жальберу!
Молодой человек сперва отстал, потом постепенно приблизился. Ему нравилось это ремесло. Помимо заработка на сыроварне, он получал у Лоры еще десять долларов — она платила ему, чтобы быть уверенной в его преданности и исполнительности.
— Жизнь прекрасна! — возвестил он. — Не сойти мне с этого места, Мимин умеет справляться с этими тварями! Можно сказать, сам черт натягивает ей поводья…
На полпути Эрмин сделала остановку, чтобы собаки перевели дух. Киона выпрыгнула из саней и побежала по снегу, покрывавшему подлесок. Девочка ласково касалась растущих там елок.
— Это рождественские елки, — кричала она, — но на них нет лампочек и украшений! Какие они хорошие!
Симон тоже остановился. Он не заглушил мотор, но вышел из машины и зажег сигарету. Небрежной походкой подошел к молодой женщине.
— Откуда этот странный ребенок? — спросил он вполголоса. — Она индианка, нет, метиска. Из краснокожих. Я еще никогда не видел таких рыжих волос.
— Киона не рыжая, — поправила его Эрмин, — у нее потрясающие светлые волосы, очень редкого золотистого оттенка, уверяю тебя. Вечером я расскажу все подробнее, но пока могу представить тебе сводную сестру Тошана.
Она понимала, что, если Симон будет введен в курс дела, он проявит больше интереса и уважения к девочке, поскольку считает Тошана своим лучшим другом.
— Сводная сестра? — удивился молодой человек. — Но его мать овдовела и больше замуж не выходила, если я правильно помню!
— Прекрасно! Мне кажется, я слышу голос твоего отца, блюстителя нравственности и морали! Симон, можно родить ребенка, не будучи замужем.
Он бросил на нее растерянный взгляд. Киона возвращалась со снежком в руках.
— Добрый вечер, месье, — сказала она весело.
— Добрый вечер, мамзель, — пошутил Симон. — А я кореш твоего брата Тошана. Значит, тебя пригласили погостить в Валь-Жальбер?